Дело Кантемира Карамзина. Заседание 24 февраля: психолог СИЗО-8 рассказала о странных действиях начальника тюрьмы Силивестрова и младшего инспектора Зуева

Кантемира бросают в карцер «за трансгендера». Психолог СИЗО рассказывает о странных манипуляциях руководства в день провокации против юриста. Вещдоки не доезжают до суда. Судья не дослушивает ходатайства защиты. Хроника судебного заседания.

На заседании 24 февраля был произведен допрос старшего психолога СИЗО №8 Солмановой (свидетеля со стороны защиты), которая рассказала о своей встрече с Карамзиным в изоляторе 16 октября 2019 года и странных действиях в тот день начальника изолятора Сильвестрова и младшего инспектора Зуева. В конце заседания, когда Карамзин заявлял о своих ходатайствах, судья не выслушала его до конца, оставив таким образом без внимания пять просьб со стороны защиты.

“За трансгендера посадили в карцер и отобрали матрас”. Обращение Кантемира Карамзина

Перед началом заседания Кантемир Карамзин обратился к друзьям и ко всем, кто следит за процессом над ним:

“[Начальник УФСБ по Москве и Московской области] Дорофеев, видимо, очень сильно на меня обиделся – ему не понравилось слово “трансгендер”. Я хочу всем объяснить, что в слове “трансгендер” нет никакой отрицательной информации. Трансгендер – это не значит, что человек плохой. Кто-то бывает мужчина, кто-то женщина, кто-то трансгендер – в этом нет ничего плохого. Однако он так сильно обиделся, что целый генерал-полковник звонил генерал-майору Федеральной службы исполнения наказаний с одной лишь целью – для того, чтобы Кантемира посадить в карцер и отобрать у меня матрас. Таким образом, в отместку за этого трансгендера Дорофеев организовал, чтобы меня посадили в карцер и отобрали матрас”.

Начало судебного заседания: “вещдоки везли – не довезли”, истребованные документы из ФСИН не прислали

Перед началом судебного заседания, когда в зале появилась судья, Денис Портной обратился к ней, говоря, что уже третий раз за месяц вынужден проделывать для участия в заседаниях долгий путь по несколько часов из следственного изолятора в другом городе (прошлая поездка длилась 14 часов, сказал он).

Далее судья заявила, что вещественные доказательства по делу (аудиозапись разговора Карамзина и Зуева, видеозаписи обыска в камере, когда был “найден” телефон, ноутбук) “везли – не довезли, что-то с машиной случилось”. Они будут доставлены к следующему судебному заседанию, сказала она.

Помимо этого, сообщила судья, был направлен запрос в УФСИН по Московской области о заявлении за номером 2470 [11 декабря 2019 года Карамзиным было подано сообщение о преступлении, которое зарегистрировано за номером 2470 в журнале учета предложений, обращений, заявлений и жалоб подозреваемых, обвиняемых и осужденных в СИЗО № 8 – Кантемир просил истребовать сведения о результатах рассмотрения этого обращения]. Ответ на запрос из УФСИН пока не получен, сказала судья.

Далее судья предложила сторонам ознакомиться с копиями журнала учета предложений, обращений, заявлений и жалоб подозреваемых, обвиняемых и осужденных в СИЗО № 8. На вопрос Карамзина, по какому принципу выбраны страницы журнала для копирования, судья сказала, что сделала копии с тех листов, “которые нужны были, и отдала обратно журнал”, поскольку он якобы действующий и нужен в работе. Кантемир возразил, что этот журнал не действующий и уже в архиве, однако судья резко перебила его:

“Препираться будем или сейчас будете знакомиться [с копиями страниц журнала]?”

При изучении сделанных судьей копий из журнала дежурств по СИЗО №8 и журнала учета предложений, обращений, заявлений и жалоб подозреваемых, обвиняемых и осужденных в СИЗО № 8 Кантемир, пытаясь понять логику выбора страниц для копирования, снова задал судье вопрос, по какому принципу выбраны страницы из журналов для копирования, поскольку на оставшихся не скопированными страницах есть около 40 заявлений Карамзина. Судья сказала, что скопированы страницы с фамилией Карамзина начиная с 17 октября – помимо тех, что уже есть в деле.

“Записывать неэтично”. Допрос психолога СИЗО №8 (свидетеля со стороны защиты)

Далее начался допрос старшего психолога СИЗО №8 Солмановой (свидетеля со стороны защиты).

Странная просьба начальника СИЗО №8

Первым вопросы психологу задавал Карамзин, они касались обстоятельств его встречи с психологом в СИЗО №8 16 октября, когда младший инспектор Зуев с помощью скрыто размещенной на нем оперативниками УФСИН аппаратуры (помимо штатного видеорегистратора !Дозор” инспектора СИЗО) сделал запись своего разговора с Карамзиным в кабинете психолога.

Отвечая на вопросы Кантемира, Солманова рассказала, что 16 октября 2019 проводила встречу с Карамзиным по просьбе начальника СИЗО №8 Сильвестрова. Для чего это было необходимо, Сильвестров не пояснил. В тот день Солманова не планировала вызывать Карамзина для проведения какой-либо работы.

“Показалось, что Зуев как будто что-то записывает”

С самого начала беседы Солмановой с Карамзиным рядом с кабинетом психолога, дверь в который была открыта, постоянно находился младший инспектор отдела Зуев (“ходил туда-обратно, иногда останавливался”).

Зуев периодически вклинивался в разговор между Солмановой и Карамзиным, который касался темы семьи, детей, “обычной жизни” Карамзина и велся психологом для составления представления о психологическом состояния Карамзина. Также психолог проводила тестирование (“раскладку Люшера”) и арт-терапию.

Как рассказала Солманова, она, видя на груди Зуева видеорегистратор и чувствуя его несколько необычное поведение (“мне показалось, что Дима [Зуев] как будто что-то записывает”), спросила, ведется ли запись и дала понять, что делать это в момент беседы психолога с содержащимся в СИЗО на личные темы не стоит – “неэтично”. Однако, предупреждая ответ Зуева, Карамзин, по словам Солмановой, сказал, что пусть ведется запись – он не боится этого, ничего незаконного он не обсуждает.

Странный вызов начальника

Вскоре Солманову по телефону вызвали к начальнику СИЗО №8 Сильвестрову, и на ее вопрос, что делать с Карамзиным – оставить его с инспектором СИЗО в кабинете психолога или попросить отвести его в камеру – получила разрешение оставить Карамзина с Зуевым (фамилию Зуева она назвала звонившему дежурному инспектору).

Начальник СИЗО №8 Сильвестров ничего не объяснил по поводу вызова Солмановой к нему и сказал только, чтобы Солманова сделала работу “поскорее”, не затягивая ее (“не надо там сидеть, рассусоливать”).

Отвечая на вопрос Карамзина, как она может объяснить, для чего он прервал беседу с Карамзиным и вызвал Солманову именно в этот момент, Солманова ответила:

“Я не могу объяснить эти действия, я не знаю для чего. (…) Если честно, мне немножко показалось странным”.

Помощь психолога осталась незаконченной

Когда Солманова вернулась в кабинет психолога, разговор с Карамзиным в присутствии и с участием Зуева продолжился, хотя вскоре он завершился.

Далее Карамзин спросил Солмановау о сумке, с которой он ходил в кабинет следователя (и показал ее), на что Солманова ответила, что он всегда ходил с этой сумкой.

Также Солманова, отвечая на вопрос Карамзина, сказала, что напольным покрытием в следственном кабинете №2 в СИЗО №8 служит линолеум.

Солманова также сообщила: относительно того, что у Карамзина с руководством СИЗО №8 возник конфликт по поводу подарков учреждению на 800 тысяч рублей, она знает только из шуток на эту тему в коллективе изолятора. Также она слышала о заявлении Карамзина в суд о признании действий администрации СИЗО №8 незаконными.

В итоге, рассказала Солманова, отвечая на вопросы Карамзина, 16 октября помощь в качестве психолога Карамзину не была оказала (“у нас не получилось ничего, не закончено было”).

События 16 октября на фоне обычной практики работы психолога в СИЗО №8

Отвечая на вопросы адвоката Шумилова, Солманова рассказала, что при работе с другими содержащимися под стражей лицами также бывали случаи, когда она просила инспекторов не слушать беседы на личные темы с содержащимися под стражей, поскольку инспекторы по правилам безопасности находятся рядом с кабинетом психолога в такие моменты. Однако если в иных случаях содержащиеся под стражей лица могли сами заявлять, что не будут разговаривать с психологом в присутствии инспектора СИЗО, то в случае с Карамзиным 16 октября Кантемир заявил, что не против даже записи его разговора на видеорегистратор. Также она сообщила, что давала понять инспекторам, чтобы они не слушали беседу с содержащимися в СИЗО, однако в случае с Карамзиным и Зуевым ее просьба не вести видеозапись, хоть и была произнесена, но Карамзин сразу же отреагировал и сказал, что не против записи, а Зуев на пожелание Солмановой никак не отреагировал.

Солманова также рассказала, что по программе работы до 16 октября “часто”, но “по мере необходимости” вызывала Карамзина в кабинет психолога для плановой работы, и ранее таких вызовов от начальника СИЗО к себе в кабинет во время работы с содержащимися в СИЗО лицами не было.

Затем Карамзин уточнил, что по возвращении Солмановой от Сильвестрова на ее месте в кабинете психолога сидел и беседовал о чем-то с Карамзиным Зуев, который сразу освободил место.

Четкого ответа на вопрос о том, кто принял решение о том, что надо прекратить тестирование Карамзина, Солманова не дала, сказав лишь, что время было около 17.30 –18.00, а до 18.00 необходимо было возвращать Карамзина в камеру.

Солманова не смогла сказать, что получила от начальника СИЗО №8 указание оставить Карамзина и Зуева в кабинете психолога один на один, хотя подтвердила, что при сообщении ей по телефону информации о вызове ее к начальнику СИЗО она сообщила звонившему дежурному инспектору (кто им был в тот день, она не помнит), что Карамзина сопровождает и находится рядом младший инспектор Зуев.

“Своеобразный” младший инспектор

Далее Солманова, отвечая на вопросы Карамзина рассказала, что готовила заключение психолога в отношении склонности Карамзина к побегу: тесты и комплексное обследование личности подтвердили, что Карамзин не склонен к побегу. Данное заключение было предоставлено Солмановой начальнику и приобщено к личному делу Карамзина.

Отвечая на вопрос адвоката Шумилова, Солманова сообщила также, что о том, что Зуев ведет запись, она поняла по наличию у него видеорегистратора и поведению (“инстинкт, наверное”). А на просьбу выключить видеорегистратор Зуев, по словам Солмановой, никак не отреагировал, к тому же Карамзин сразу же высказался о том, что не против записи и что ему скрывать нечего.

Солманова также сказала, отвечая на вопрос Карамзина, что в ее работе в СИЗО впервые была ситуация, когда младший инспектор сидел на ее месте и разговаривал с содержащимся в СИЗО №8. Она также сообщила, что Зуев всегда вел себя на фоне других младших инспекторов СИЗО своеобразно.

Судья также уточнила у Солмановой, что именно начальник СИЗО №8 Сильвестров попросил Солманову вызвать Карамзина для плановой работы (“провести тесты какие-нибудь”).

Недослушанные ходатайства

После допроса Солмановой Карамзин заявил, что у него несколько ходатайств.

В первом ходатайстве он просил суд повторно истребовать из следственного изолятора в полном объеме журнал учета предложений, заявлений и жалоб подозреваемых, обвиняемых и осужденных в ФКУ “СИЗО № 8”, в котором зарегистрирована запись 1880, для того, чтобы защита имела возможность изучить этот журнал в оригинальном виде в судебном заседании, “поскольку представленные ксерокопии плохого качества и именно на записи 1880 это качество особенно пострадало (“там имеется тёмное полоса”).

Также защита попросила повторно истребовать журнал назначения дежурных по камерам, поскольку именно на 16 октября необходимо установить, кто был дежурным в этот день. Также при копировании оказались не скопированы сведения относительно камеры №41 СИЗО №8 [где пребывал Карамзин].

Карамзин поблагодари суд за работу по копированию документов, однако сказал, что правовая позиция защиты сводится к тому, что рукописная запись Карамзина в журнале учета обращений в качестве комментария к поданному обращению не была каким-то нонсенсом, такие записи Карамзин периодически производил, поэтому защита просит истребовать журнал учета предложений, заявлений и жалоб подозреваемых, обвиняемых и осужденных в ФКУ “СИЗО № 8” в полном объеме.

Далее Карамзин начал перечислять интересующие защиту записи в журнале, но судья прервала его и несмотря на то что Карамзин заявил о наличии у него еще пяти ходатайств, закрыла судебное заседание и объявила, что следующее судебное заседание должно пройти 2 марта.