Дело Карамзина. Прения сторон. Заседание 14 апреля 2021 года

14 апреля в судебном процессе начался этап прений сторон – выступления обвинителя, защитников и подсудимых. Прения следуют после заслушивания свидетелей и экспертов, изучения вещественных и письменных доказательств, а также этапа дополнений. Этап дополнений судья Баранова назначила накануне вечером в конце дня (примерно в 21.30) неожиданно для стороны защиты, что не дало возможности подготовиться к нему Карамзину и адвокатам. Судья сразу объявила этап дополнений завершенным, тем самым лишив сторону защиты возможности использовать этот этап для представления дополнительных доказательств, ходатайств и исследований специалистов. Неожиданное назначение этапа прений на следующий день поздно вечером не позволило стороне защиты и к нему полноценно подготовиться.

Отклонения ходатайств об отложении судебного заседания

В начале заседания 14 апреля сторона защиты ходатайствовала об отложении судебного заседания, поскольку на него не прибыли некоторые адвокаты (Горгадзе, Шумилов прибыл позднее), поздно получившие информацию о начале прений на этом заседании. По заявлению стороны защиты, для надлежащего уведомления всех защитников Карамзина, не присутствовавших на предшествующем заседании, и возможности подготовки к прениям сторон и участия в них заседание необходимо было отложить.

Карамзин, поддерживая ходатайство об отложении заседания, заявил, что адвокаты Горгадзе и Шумилов играют значительную роль в организации его защиты, а защита накануне была поставлена перед фактом о начале прений в их отсутствие.

Но судья отклонила ходатайство.

Затем Карамзин заявил ходатайство об отложении заседания в связи с необходимостью иметь время на подготовку к прениям, поскольку накануне его доставили в СИЗО приблизительно в полночь и подняли в 6 утра, таким образом он был лишен 8-часового сна и не успел подготовиться к прениям.

Также Карамзин хотел заявить ходатайство о возвращении к стадии судебного следствия в связи с необходимостью огласить объяснения свидетеля Приемкина, но судья грубо прервала Карамзина, заявив, что на стадии прений ходатайства могут быть заявлены только в связи с упоминанием в ходе прений новых доказательств.

Карамзин попросил судью прояснить вопрос о приобщении большого объема документов, о чем просил на предыдущих заседаниях, чтобы понимать, на какие из них можно ссылаться:

“…Получилась игра в наперстки. Вы сказали: «Документы не приобщаю», и оставили их на столе. Пожалуйста, все, что вы не приобщили – верните, чтобы мы понимали, на что можно ссылаться в прениях, на что нет. Потому что…”

Судья же прервала Карамзина, заявив:

“Карамзин, достаточно, все. Это не подлежит обсуждению сейчас. (…) Защитники, если хотят, могут вас проконсультировать, как нужно сделать заявление о возобновлении судебного следствия. Все остальное я слушать не буду, мы объявили оконченным судебное следствие”.

Затем судья задала адвокату Каратаевой вопрос, желает ли она оказать помощь своему подзащитному. Не дождавшись ответа и проигнорировав просьбу Карамзина заявить еще одно ходатайство, судья предоставила слово прокурору Крайновой.

Слово прокурора. 8 лет колонии, штраф 2 миллиона. 4 года колонии, штраф 250 тысяч

Прокурор Крайнова:

Виновность подсудимых в совершении инкриминируемых им преступлений полностью подтверждается.

Карамзин совершил преступление, предусмотренное частью 4 статьи 159 через статью 30 часть 3 Уголовного кодекса, частью 2 статьи 294, частью 3 статьи 291 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Портной совершил преступление, предусмотренное частью 2 статьи 291.1 Уголовного кодекса Российской Федерации. Оснований для переквалификации действий подсудимых не имеется.

Портной, по словам прокурора, совершил посредничество во взяточничестве. Крайнова попросила назначить Портному наказание в виде лишения свободы сроком на 4 года с отбыванием в исправительной колонии общего режима со штрафом в размере пятикратной суммы взятки, а именно 250 000 рублей. Меру пресечения до вступления приговора в законную силу оставить прежней – заключение под стражу, в срок наказания зачесть время содержания под стражей.

Карамзин совершил покушение на мошенничество (хищение чужого имущества путем обмана в особо крупном размере) – преступление, предусмотренное частью 4 статьи 169 через статью 30 часть 3 Уголовного кодекса РФ.

Также Карамзин якобы совершил воспрепятствование производству предварительного расследования – преступление, предусмотренное частью 2 статьи 294 УК, и дачу взятки должностному лицу через посредника в значительном размере за совершение заведомо незаконных действий – преступления, предусмотренного частью 3 статьи 291 УК РФ.

По статье 159 через статью 30 УК прокурор попросила назначить Карамзину наказание в виде лишения свободы сроком на 6 лет со штрафом в размере 800 000 рублей, по статье 291 – в виде лишения свободы сроком на 3 года со штрафом в размере 30-кратной суммы взятки (1,5 миллиона рублей), по статьи 294 – в виде обязательных работ сроком на 280 часов.

В итоге после частичного сложения наказаний прокурор запросила назначить Карамзину наказание в виде лишения свободы сроком на 8 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима со штрафом в размере 2 миллиона рублей.

Слово адвоката Каратаевой

Затем судья вынудила выступать адвоката Каратаеву, не согласившись с желанием защиты сначала предоставить слово в прениях Карамзину.

Каратаева заявила:

Обвинения, предъявленные Карамзину, в ходе судебного следствия не нашли своего подтверждения. Речь государственного обвинителя была формальной, содержащей общие фразы.

Непреодоленная преюдиция

По обвинению Карамзина в покушении на мошенничество: в деле имеется непреодоленная преюдиция – предыдущее решение гражданского суда по спору с Блоцким в пользу Карамзина.

Отказ Блоцкого отвечать на вопросы Каратаевой об обстоятельствах предполагаемой срочной покупки дома, вся его линия поведения свидетельствуют о том, что покупка дома как причина срочной необходимости получить деньги придумана Блоцким, чтобы оговорить Карамзина.

Слова Блоцкого о том, что он передал Карамзину 30 тысяч долларов без какой-либо расписки, противоречат его же показаниям о недоверии Карамзину.

Карамзин не совершал преступления, но и сроки давности для привлечения к уголовной ответственности по такого вида преступлениям истекли.

Провокация со стороны сотрудников правоохранительных органов

По эпизоду со взяткой: имела место провокация со стороны сотрудников правоохранительных органов: Карамзин не просил Зуева передать ему телефон и не обещал ему за это 50 тысяч рублей. 50 тысяч рублей Карамзин предполагал дать Зуеву как гендиректору юрлица на печать буклетов, а схема передачи материальных ценностей в СИЗО через Зуева была для Карамзина абсолютно прозрачна и связана с благотворительностью.

Оперативно-розыскной эксперимент был организован с многочисленными нарушениями закона, осталось неясным, как возникла запись об изъятии телефона в камере.

О провокации говорит тот факт, что записка с просьбой передать iPhone изготовлена с помощью монтажа, никакой экспертизы в отношении этой записки по какой-то причине не проводилось.

Лица, которые попали под провокацию, освобождаются от уголовной ответственности.

Воспрепятствование следствию – нет события преступления

“Самое бредовое обвинение” – воспрепятствование следствию. Здесь нет события преступления, потому что для того, чтобы чему-то воспрепятствовать, должно было начаться это следственное действие, но этого в тот день не произошло – необходимые действия, означающие начало следственного действия, следователем Николаевым выполнены не были и не оформлены в протоколе. Действия Карамзина не могут быть расценены как воспрепятствование, даже если бы следственные действия происходили.

Обвинение использовало несостоятельные экспертизы

Об экспертизах договоров и подписей сторон: вопреки выводам экспертов о том, что подпись Блоцкого подделана, большинство криминалистов сходятся во мнении, что подпись Блоцкого в силу простоты конструкции, отсутствия достаточных для идентификации признаков вообще не подлежит исследованию либо решить вопрос об исполнителе не представляется возможным (заключения специалистов Пичугина и Соколова разъясняют несостоятельность заключения экспертов).

Однако обвинение выбрало для себя удобную позицию с удобными выводами, а ходатайства о проведении повторных экспертиз или вызове экспертов на допрос были отклонены судом несмотря на процессуальные и методические нарушения при проведении экспертиз (Каратаева подробно перечислила нарушения и возникающие в связи с этим вопросы, ранее нарушения при проведении и оформлении экспертиз уже были названы стороной защиты на этапе судебного следствия).

Сторона обвинения в лице государственного обвинителя Крайновой не в достаточной степени обладает знаниями в области криминалистической техники, а значит, не может дать грамотную оценку обстоятельствам, связанным с назначением и производством экспертиз. Остается лишь надеяться на мудрость и компетентность суда.

Объективные недостатки в заключениях экспертов, на которых обвинение, тем не менее, основывает свою позицию, отсутствие разъяснений соответствующих экспертов позволяют сделать вывод о несостоятельности позиции обвинения и недоказанности вины Карамзина. В материалах дела также имеются заключения специалистов, выполненных по инициативе стороны защиты, независимыми специалистами. Их заключения подтверждают позицию защиты о невиновности Карамзина:

Зуев всяческими способами втирался в доверие Карамзина и Портного. Карамзин к Зуеву с предложением о передаче денежных средств в сумме 50 тысяч рублей за передачу телефона не обращался, не воспринимал Зуева как государственного служащего, сотрудника следственного изолятора. Карамзин исходил из того, что 50 тысяч рублей передавались в долг ООО “СК ГарантСтрой” в лице генерального директора Зуева с целью оплаты печати буклетов проекта деревообрабатывающего производства, согласно предоставленному Зуевым Карамзину бизнес-плану на сумму более 60 миллионов рублей. Нет фактов о том, что Зуев согласился принять 50 тысяч рублей в качестве государственного служащего за совершение каких-либо действий.

С провокационной целью имитации незаконной передачи денежных средств Зуев выступил инициатором времени встречи с Портным. Отсутствуют сведения, свидетельствующие о том, что у Портного были какие-либо основания сомневаться в том, что Зуев забирает у него 50 тысяч рублей исключительно в качестве гендиректора ООО “СК ГарантСтрой”, подозревать, что Зуев параллельно имеет статус должностного лица.

Зуев не сообщил Портному, что передача 50 тысяч рублей ему как должностному лицу за совершение незаконных действий является незаконной. При обнаружении телефона, который Карамзину передал Зуев, Карамзин незамедлительно вернул его Зуеву с соответствующими комментариями, подтверждающими, что сам Карамзин осознавал незаконность передачи ему в камеру средства связи. При обыске в камере, в ходе которого был обнаружен мобильный телефон, сам Карамзин или кто-либо из незаинтересованных лиц не присутствовал. В камере работали только сотрудники СИЗО, что незаконно, недопустимо с точки зрения уголовного процесса и оперативно-розыскной деятельности.

Доказательства, полученные с процессуальными нарушениями, не могут быть признаны допустимыми и положены в основу приговора.

По так называемому эпизоду с ноутбуком в части воспрепятствования расследованию уголовного дела: следователь не объявлял Карамзину о начале какого-либо следственного действия, ноутбук так и не использовался по назначению для производства каких-либо следственных действий.

Карамзин забрал ноутбук в следственной комнате в тот момент, когда он был закрыт и не использовался. Никоим способом Карамзин не препятствовал производству каких-либо следственных действий.

Приведенные обстоятельства не исчерпывают всех доказывающих невиновность Карамзина доводов, но даже в своей малой части ее подтверждают.

Карамзин должен быть оправдан

О наказании, запрошенном прокурором: Карамзин “вообще не должен понести какое-либо наказание в связи с тем, что он не совершал никаких преступлений, должен быть оправдан”. Тем не менее, срок, запрошенный прокурором, чрезмерно суров, не отвечает целям и задачам уголовного закона, который говорит о том, что наказание нужно для восстановления социальной справедливости. Ущерба никакого никому не причинено ни по одному из предъявленных обвинений. Испрошенный прокурором срок ничего общего с законностью и справедливостью не имеет.

“Знаете, Ваша Честь, я хотела вас просить о том, чтобы вы были объективны, беспристрастны, справедливы. Но исходя из того, что здесь происходит в последнем заседании, я считаю, это бессмысленно. Поэтому просить я вас об этом не буду. И, безусловно, это очень краткое выступление. И оно такое краткое не потому, что мне нечего сказать, а потому, что, к сожалению, уважаемый суд, просто проигнорировав права как моего подзащитного, так, собственно, и мои профессиональные права как защитника, просто не дал возможность подготовиться надлежащим образом к настоящим прениям. О том, что прения будут сегодня, мне стало известно в 21.45, в 21 час 45 минут 13 апреля, то есть вчера. Никакого, как был график раньше у нас, суд нам представлял, извещал нас о том, что будет окончено судебное следствие, но о сегодняшней дате судебного заседания, о том, что сегодня состоятся прения, еще раз повторяюсь, мы узнали только вчера в 21 часов 45 минут. Я считаю, что это просто какая-то насмешка над защитой, видимо. Прокурору не нужно много времени, потому что он все равно свои должностные обязанности не выполняет в той мере, в которой должен выполнять, но это пусть остается на совести прокурора. Я же считаю, что я свою защиту должна осуществлять качественно и добросовестно, потому что за спиной прокурора стоит государство, за моей, Ваша Честь, спиной стоит человек, и кроме меня и других защитников моего подзащитного ничего не отделяет его от той безумной машины, которая сейчас катится просто не понятно, куда, и непонятно, зачем. Поэтому я считаю, что прения, то выступление, которое сейчас от меня потребовал суд, оно, естественно, не отображает полностью анализа всех доказательств, которые были исследованы в ходе судебного следствия. Поэтому я еще раз все-таки попробую, не знаю, наверное, это бессмысленно, но все-таки попробую, уважаемый суд, попросить вернуться в стадию судебного следствия, ходатайствую об этом, для того, чтобы дать защите возможность нормально закончить представление доказательств, вызвать все-таки специалистов, которых мы ходатайствовали, провести самостоятельно заключение по подписям в договоре, которые увидели только вчера, и только вчера подзащитный мне сказал, что эти подписи ему не принадлежат. Поэтому такой возможности у нас, к сожалению, не было просто объективно. И я считаю, что если руководствоваться законом, то в этом ходатайстве просто не может быть отказано. И я считаю, что для того, чтобы все-таки дополнить судебные прения, выступить в них качественно, необходимо еще дополнительное время. Спасибо, уважаемый суд”, – сказала адвокат Каратаева в заключение.

Отказ продлить судебное следствие

Судья поставила на обсуждение ходатайство адвоката Каратаевой о возобновлении судебного следствия для представления доказательств.

Карамзин, поддерживая ходатайство, сказал, что предъявленное ему обвинение без исследования экспертами его причастности к проставлению подписей на договоре, в подделке которого его обвиняют, невозможно.

Но судья оснований для возобновления судебного следствия не увидела и предоставила слово для защиты подсудимого Карамзина адвокату Волгину.

Слово адвоката Волгина

Адвокат Волгин согласился с доводами Каратаевой, не повторяя их, он также отметил:

Блоцкий получил в целом сумму в размере 500 тысяч долларов, и эти показания не опровергнуты достоверными доказательствами, и вне зависимости от решения вопроса о подложности или подлинности договоров займа отсутствует состав преступления, предусмотренного статьей 159 УК РФ – нет хищения чужих денежных средств.

По обвинению во взятке: имела место провокация взятки, но не просто провокация, а преследовалась цель, в том числе, скрыть факты вымогательства у Карамзина денежных средств и материальных ценностей.

По обвинению в воспрепятствовании производству предварительного расследования: отсутствует событие преступления.

Адвокат Волгин просил суд вынести оправдательный приговор по всем эпизодам предъявленного обвинения.

Слово адвоката Шумилова

Адвокат Шумилов:

По мнению обвинения, обман Карамзина выразился в том, что им в обоснование своих исковых требований к Блоцкому в суд был представлен подложный договор займа на 200 тысяч долларов от 20 июня 2007 года, поскольку фактически данный договор никогда не заключался, подпись в указанном договоре выполнена не Блоцким, а другим лицом. Также обман Карамзина, согласно обвинению, выразился в том, что им были представлены суду заведомо ложные сведения о том, что Блоцкий не выполнил своих обязательств по договору займа на 115 тысяч долларов США, не возвратив Карамзину займ в этом же размере.

Дело возбуждено вопреки статье о преюдиции

“Согласно предъявленному обвинению, субъектом воздействия при мошенническом обмане выступает суд. В предъявленном Карамзину обвинении речь идет о гражданском деле по иску Карамзина к Блоцкому, которое было передано и рассмотрено в Черемушкинском и Измайловском районных судах. Черемушкинский районный суд рассмотрел вышеназванное гражданское дело по существу и вынес решение о взыскании с Блоцкого в пользу Карамзина денежных средств в качестве основного долга по вышеуказанным договорам займа, а также процентов за пользование заемными средствами и штраф. Решение суда вступило в законную силу 4 июня 2013 года. В соответствии со статьей 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского судопроизводства, признается судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки. Таким образом, уголовное дело по обвинению Карамзина Кантемира Феликсовича в совершении мошеннического обмана суда возбуждено вопреки требованиям, установленным статьей 90 УПК РФ – “Преюдиция судебного решения по гражданско-правовому спору при отсутствии фальсификации доказательств, свидетельствующих об обмане суда”, – сказал Шумилов.

Проанализировав документы, выпущенные Конституционным судом, а также следующий из них алгоритм действий в качестве механизма преодоления межотраслевой преюдиции (если судебное решение предположительно основано на фальсифицированных доказательствах), Шумилов пришел к выводу:

“Для преодоления преюдициальной силы судебного акта по гражданскому делу, которым установлена задолженность Блоцкого перед Карамзиным, необходимо получение приговора по части 1 статьи 303 УК РФ (“Фальсификация доказательств по гражданскому, административному делу…”), который послужит, если таковой будет, может послужить основанием для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам вступивших в силу судебных актов по гражданскому делу”.

Шумилов считает: в деле Карамзина органом предварительного следствия нарушена норма статьи 90 УПК РФ о преюдиции судебного решения по гражданско-правовому спору, игнорируется суверенитет гражданско-правового договора, не признанного судом недействительным. Стороны такого договора не могут нести уголовную ответственность как в связи с неисполнением данного договора, так и по правовым последствиям этого договора. Иные способы преодоления межотраслевой преюдиции, помимо указанного, законодательно пока не предусмотрены.

Вместе с тем орган предварительного следствия и государственное обвинение пытаются получить двойную оценку действиям Карамзина, которым уже дана положительная правовая оценка по результатам исследования судом фактических обстоятельств гражданского дела. Таким образом, орган предварительного следствия и государственное обвинение пытаются преодолеть имеющуюся межотраслевую преюдицию не предусмотренным законом способом, придать норме статьи 90 УПК РФ истолкование, расходящееся с истолкованием Конституционного суда в постановлениях, названных Шумиловым, что недопустимо.

Шумилов просил суд вынести в отношении подсудимого Карамзина оправдательный приговор за отсутствием в его действиях состава преступления, предусмотренного частью 3 статьи 30, частью 4 статьи 159 УК РФ.

Провокация, подстрекательство, склонение к совершению преступления

По обвинению в даче взятки: по версии следствия, у Карамзина в СИЗО №8 возник преступный умысел, направленный на дачу взятки должностному лицу, через посредника Портного, в значительном размере за совершение заведомо незаконных действий – передача Карамзину мобильного телефона с выходом в Интернет, с зарядкой. Для этого Карамзин предложил в качестве взятки должностному лицу младшему инспектору второй категории дежурной службы ФКУ СИЗО-8 УФСИН России по Московской области прапорщику внутренней службы Зуеву денежные средства за передачу их через Портного, не оговаривая первоначально их точную сумму. Зуев якобы от получения взятки отказался.

Данный факт опровергается показаниями Зуева, который утверждал:

«На данное незаконное предложение Карамзина я не стал отвечать ему отказом, при этом решил подыграть ему».

В показаниях Зуев также утверждает о том, что доложил своему руководству о незаконном предложении Карамзина, но только в устной форме, что подтверждает нарушение Зуевым федерального закона №273 «О противодействии коррупции» и делает фактически невозможным проверку самого факта обращения Зуева к руководству с докладом о якобы имевшем место незаконном предложении Карамзина.

Зуев, согласно должностной инструкции, не являясь сотрудником, имеющим право осуществлять оперативно-розыскную деятельность, сам принял решение, нарушив закон – он должен был сразу отказать, а не подыграть.

Фактически Зуев принимает предложение Карамзина, то есть вступает с ним в сговор, что означает не что иное, как подстрекательство со стороны Зуева, подталкивание Карамзина к совершению преступления.

На суде Зуев подтвердил, что много общался с Карамзиным на разные темы, рассказывал Карамзину, что является гендиректором двух ООО, в том числе, нарушая должностную инструкцию – консультировался по его делу в Арбитражном суде, несколько раз общался с защитником Карамзина адвокатом Беловым, в том числе, по телефону. Также в суде Зуев подтвердил, что обсуждал с Карамзиным вопросы развития паркетного бизнеса, как он выразился:

«Я поделился с ним своей мечтой, а именно о создании собственного паркетного производства».

Зуев предоставил Карамзину для оценки свой бизнес-план по развитию паркетного производства, в котором были указаны суммы, необходимые для этого.

Зуев не указывает, что это он перезванивал Портному 14 октября, а своими действиями Зуев создавал и создал у Карамзина иллюзию доверительного общения, неоднократно нарушая правила внутреннего распорядка, а также сообщив Карамзину, что он, Зуев, является генеральным директором двух ООО, собирается создавать производственную линию, для запуска которой Зуев просил Карамзина профинансировать проект и войти в состав учредителей компании. Зуев нарушил не только ведомственные приказы, но и законодательство Российской Федерации. При этом Зуев создавал Карамзину комфортные условия нахождения в СИЗО, предоставлял, как он выразился, маленькие льготы, такие как дополнительные, не предусмотренные внутренним распорядком походы в баню, а также дополнительные выводы на прогулку, что для содержащихся в СИЗО является существенным. При этом Зуев неоднократно обращался за юридической консультацией по арбитражному процессу юридического лица, которым владел.

В УК определены понятия провокации, подстрекательства, склонения к совершению преступления. Действия Зуева, не уполномоченного на оперативно-розыскную деятельность, – подстрекательство, склонение к совершению преступления, и провокация к даче взятки.

В соответствии с позицией Верховного суда РФ и постановления Пленума Верховного суда, у Карамзина без подстрекательства со стороны Зуева отсутствовала сама возможность провести какие-либо подготовительные действия.

Оперативным работникам не допускается давать задания другим участникам оперативно-розыскной деятельности либо совершать непосредственно самим провокационные действия. А оперативный эксперимент не должен быть направлен на подстрекательство иных лиц к преступной деятельности. И недопустимо проведение оперативного эксперимента без соответствующего постановления, утвержденного руководителем оперативно-розыскного подразделения.

Однако в деле Карамзина оперативные сотрудники принимают решение о проведении оперативного эксперимента на первоначальном этапе получения информации о готовящемся, совершенном или совершаемом преступлении, и оформляют его постановлением, получив определенный положительный результат. Такая последовательность действий неправомерна, в суде все результаты данного эксперимента не рассматриваются и не могут рассматриваться в качестве доказательств.

Все проводимые по инициативе оперативной службы предварительные встречи, переговоры с проверяемым лицом однозначно свидетельствуют об уже начавшемся оперативном эксперименте без получения официального разрешения на это уполномоченных руководителей.

Постановление о проведении оперативного эксперимента утверждено 16 октября, а согласно протоколу допроса свидетеля Зуева от 17 октября, он в разговоре 13 октября “на незаконное предложение Карамзина не стал отвечать ему отказом, при этом решил подыграть ему” – фактически дал ему свое согласие на получение взятки.

Зуев занимался побуждением Карамзина к совершению противоправных действий, то есть оперативное мероприятие, результатом которого стало привлечение Карамзина и Портного к уголовной ответственности, началось до утверждения постановления о его проведении.

Самостоятельно проводить какое-либо оперативно-розыскное мероприятие оперативные подразделения МВД, ФСБ и других оперативно-розыскных органов на территории следственных изоляторов не вправе. Но суд отказал в удовлетворении ходатайства о вызове на допрос в качестве свидетеля руководившего обыском в камере Карамзина оперативного сотрудника ОСБ УФСИН России по Московской области Прокудина, тем самым лишил возможности установить обстоятельства проведения оперативного мероприятия в СИЗО №8, в том числе установить обоснованность и законность проведения оперативных мероприятий.

И из документов в материалах дела нельзя сделать однозначный вывод об обоснованности и законности проведенных оперативных мероприятий. Осталось неизвестно, как телефон попал на территорию СИЗО.

Суд также отказал стороне защиты в удовлетворении ходатайства о вызове на допрос начальника СИЗО №8 Сильвестрова, тем самым не позволил стороне защиты установить обстоятельства проведения оперативного мероприятия в СИЗО №8, в том числе обоснованность и законность их проведения.

Оперативный эксперимент проведен с существенным нарушением требований федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», вследствие чего результаты оперативного эксперимента являются недопустимым доказательством. А действия под названием оперативно-розыскные мероприятия оперативный эксперимент при активном участии в них именно самого Зуева были совершены в нарушение требований статьи 5 федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», и состояли в передаче взятки в результате склонения Карамзина к передаче ценностей при обстоятельствах, свидетельствующих о том, что без вмешательства сотрудников правоохранительных органов умысел на их передачу Зуеву не возник бы, и преступление не было бы совершено.

В ходе предварительного расследования и в судебном заседании не проверялась законность и обоснованность проведенных ОРМ, их соответствие фактическим обстоятельствам дела при явных признаках провокаций, а также противоречиях (каким образом мобильный телефон оказался на территории следственного изолятора).

В пункте 92 постановления Европейского суда по правам человека от 02.10.2012 по делу «Веселов и другие против Российской Федерации» сказано: проведение расследования в основном пассивным способом в частности исключает любое поведение, которое может расцениваться как давление, оказанное на заявителя с целью совершения им преступления, такое, как инициативный контакт с заявителем, повторное предложение после первоначального отказа либо настоятельные требования.

РФ ратифицировала Конвенцию о защите прав человека и основных свобод и протоколы к ней, следовательно, взяла обязательство, кроме прочего, исполнять постановления ЕСПЧ, вынесенные по делам, по которым РФ участвовала в качестве стороны.

В постановлении Пленума Верховного суда РФ от 27 июня 2013 года №21 сказано, что с целью эффективной защиты прав и свобод человека судами учитываются правовые позиции ЕСПЧ, изложенные в ставших окончательными постановлениях, которые приняты в отношении других государств-участников конвенции. Правовая позиция учитывается судом, если обстоятельства рассматриваемого дела являются аналогичными обстоятельствами, ставшими предметом анализа и выводов Европейского суда.

Непредставление доказательств обвинения стороне защиты лишает ее возможности полностью изложить суду все свои аргументы, касающиеся провокации в отношении Карамзина, не позволяет обеспечить стороне защиты право на проведение допроса оперативных сотрудников, проводивших оперативное мероприятие. Выявление в деле признаков провокации должно повлечь за собой исключение всех доказательств, полученных в результате оперативных мероприятий.

С учетом изложенного адвокат Шумилов просил суд также вынести в отношении Карамзина оправдательный приговор за отсутствием в его действиях состава преступления, предусмотренного частью 3 статьи 291 УК РФ (“Дача взятки должностному лицу…”).

Неравные условия для участников процесса, обвинительный уклон

Сторона защиты в данном процессе была поставлена в явно неравные условия со стороной обвинения, ущемление прав стороны защиты однозначно не позволяет говорить об обеспечении в судебном разбирательстве требований части 1 статьи 15 УПК РФ (“Состязательность сторон”).

Судебный процесс носит обвинительный уклон. В нем наблюдался систематически необоснованный отказ, поддержанный возражениями государственного обвинителя, в ходатайствах защиты, направленных на установление существенных для предъявленного обвинения обстоятельств, ставящих под сомнение доказанность предъявленного обвинения или их опровергающих (отказ в ходатайстве установить размер ущерба, вызвать на дополнительный допрос следователя Николаева).

О правильности действий защиты говорит то, что прокурор отказалась от преследования по статье 167. (Обвинение Карамзина в ущербе, воспрепятствовании следствию и во взятке стали формальным основанием для изменения территориальной подсудности – переноса судебного процесса в суд на той территорию, где была совершена большая часть правонарушений).

Также суд не дал возможность защите выяснить на допросе свидетеля Сильвестрова порядок постановки на баланс материальных ценностей, поступивших в СИЗО №8 в благотворительных целях, и дополнительно допросить свидетеля Зуева об обстоятельствах появления в СИЗО №8 телефона и других обстоятельствах.

Прения без прокурора

Во время выступления адвоката Шумилова судья объявила перерыв в связи с необходимостью сменить аудиторию заседания. После перерыва в новой аудитории не оказалось прокурора, в связи с чем Карамзин заявил возражение на действия председательствующего:

“А если прокурор захочет отказаться от обвинения после прений? Я не пойму, хватит уже имитировать правосудие. Я категорически возражаю против проведения прений без участия прокурора. Возражаю на действия председательствующего. Пожалуйста, внесите в протокол. Может быть, под грузом ваших доводов [доводов адвокатов] прокурор захочет отказаться от обвинения. Да я просто не понимаю, зачем этот цирк?”

Судья же категорично заявила, что идут прения и ничего более в протокол не вносится.

Шумилов продолжил:

Суд отказал в просьбе вызвать в суд свидетеля Прокудина, который может указать на обстоятельства обыска в камере Карамзина, не попавшие на видеозапись, причину, почему видеосъемка велась в том или ином направлении, почему видеозапись обыска периодически прерывалась, тогда как свидетель Гаджиев показал, что видеозапись не прерывалась. Государственный обвинитель лишь выразил несогласие с предложением защиты, однако свою позицию не обосновал.

Момент обнаружения мобильного телефона не зафиксирован видеосъемкой, показания свидетелей не позволяют достоверно установить момент и место обнаружения мобильного телефона.

Никто, включая прокурора и судью, не вправе предрешать оценку и значение показаний свидетелей, о вызове которых заявляла защита, поскольку свидетельские показания еще не были получены и не являлись предметом проверки и оценки. Возражая против ходатайств защиты, прокурор проявил нежелание проверять и учитывать доводы защиты.

Неоднократно нарушалось правило (ч. 1 ст. 274 УПК), по которому очередность исследования доказательств определяется стороной, представляющей доказательства. Подсудимым не было предоставлено время для подготовки к заявлениям, ходатайствам, допросам и прениям. Подсудимым не было разъяснено, что они вправе просить о том, чтобы их допрашивали, они давали показания фрагментарно, относительно показаний, данных иными участниками процесса.

Не вскрыты недостатки и неполнота следствия

Нарушая принцип состязательности сторон, отказывая стороне защиты в получении необходимых и существенных доказательств, суд фактически помог не допустить вскрытия недостатков и неполноты следствия.

По результатам исследования в судебном заседании доказательств обвинения, заключений технико-криминалистической, почерковедческой экспертизы, а также по результатам допросов специалистов, допрошенных в судебном заседании по инициативе стороны защиты, были установлены противоречия в выводах экспертов. Это основание для повторной комплексной технико-криминалистической почерковедческой экспертизы (ч. 2 ст. 207 УПК РФ).

В заключении эксперта, представленном стороной обвинения, не указана примененная экспертная методика, не содержится ее описание и ссылки на источники, в которых она описана. Как можно проверить выводы экспертов, не зная, как они к ним пришли фактически?

Но суд отказал в проведении повторной комплексной технико-криминалистической почерковедческой экспертизы и в вызове экспертов для разъяснения противоречий в экспертизе.

Слово адвоката Каратаева

Защитник подсудимого Портного адвокат Каратаев заявил:

В процессе было грубо нарушено право на защиту подзащитного.

Защита Карамзина и Карамзин в последние дни приобщили ряд документов к материалам уголовного дела, но суд их полностью не огласил, в связи с чем защита Портного лишена возможности их использовать, также у защиты не было времени на ознакомление со всеми материалами дела, которые были представлены на судебном заседании, закончившемся 21.30 накануне.

Инкриминируемое Портному деяние совершено в ходе провокации, которая началась с провоцирования Карамзина. Ранее между Карамзиным и должностными лицами СИЗО сложились отношения, в ходе которых Портным по просьбе Карамзина передавались определенные материальные ценности, сотрудники СИЗО, в том числе, Зуев не находили в них коррупции и не обращались с рапортами об обнаружении признаков преступления. Так же считал и Портной, передававший в СИЗО с лета 2019 года холодильники, телевизоры, бытовую технику, матрацы, мебель и денежные средства на нужды СИЗО в качестве благотворительной помощи.

Обвинение не доказало, что Портной понимал, что дает взятку должностному лицу за совершение незаконных действий. Вся инициатива Зуева и Портного исходила от Зуева. Зуев не предупреждал об уголовной ответственности за дачу взятки, однозначный вывод о том, что Зуев его предупреждает о незаконных действиях, Портной сделать не мог.

Действия Портного вызваны исключительно провокацией со стороны сотрудников следственного изолятора и сотрудников правоохранительных органов. В таких обстоятельствах невозможно привлекать Портного к уголовной ответственности за дачу взятки.

Адвокат Каратаев просил суд оправдать Портного.

Слово адвоката Левандовского

Адвокат Левандовский полностью поддержал доводы адвоката Каратаева и сослался на доводы адвоката Шумилова (относительно наличия существенных нарушений при проведении оперативно-розыскного мероприятия оперативный эксперимент).

Все результаты оперативного эксперимента являются недопустимым доказательством и единственным доказательством совершения Портным инкриминируемого ему преступления. Суду не были представлены доказательства, объективно доказывающие то, что Портным было совершено инкриминируемое ему преступление.

Суд при назначении наказания Портному может применить статью 64 УК (“Назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление”) и назначить ему наказание ниже низшего.

Необходимо учитывать состояние здоровья Портного, наличие у него тяжелых хронических заболеваний, положительные характеристики.

Адвокат Левандовский просил суд оправдать Портного.

Слово адвоката Куркина

Адвокат Куркин заявил:

Человек впервые привлекается к уголовной ответственности, положительно характеризуется, серьезно болен. Не успел оформить инвалидность.

Он совершил деяние, предусмотренное Административным кодексом, статьей 19.12 (“Передача незаконных предметов в места лишения свободы”).

Все доказательства, приведенные в судебном заседании, свидетельствуют о недопустимости тех доказательств, которые подтверждают либо дачу, либо посредничество по взятке. Полностью подтверждена провокация со стороны Зуева.

Достаточных доказательств вины Портного нет.

Адвокат Куркин попросил оправдать Портного. оправдать, Ваша Честь.

Слово подсудимого Портного

Портной заявил:

Показания в суде дополнил, они не противоречат ранее данным. Суд идет в спешке несмотря на серьезность инкриминируемых статей и предполагаемых наказаний. Просьба внимательнее отнестись к изложенным ранее защитниками доводам.

Свою вину признаю, раскаиваюсь в содеянном преступлении. Прошу учесть 18-месячную пребывание в двухместной камере 7 кв. м.

Запрошенное наказание в 4 года лишения свободы “крайне злостно”. Не причинил никому физического, морального либо финансового вреда. Готов оплатить в полной мере запрошенный гособвинителем штраф, в более крупном размере как более гуманную меру наказания, лишения свободы можно избежать, необязательно человека отправлять в лагерь. Ведь нужно не только карать, но и следить за тем, изменился ли человек, как он себя вел, анализировать его ответственное поведение во время пребывания в следственном изоляторе.

Прошу не ломать молодую семью и учесть его доводы.

Слово адвоката Шелупахина

Адвокат Шелупахин заявил:

Анализ материалов, представленных обвинением, свидетельствует или о низком профессиональном уровне оперативных сотрудников, работников следствия и прокуратуры, либо об их прямой заинтересованности и факте сфабрикованности дела. Было множество процессуальных нарушений, связанных с получением и оформлением доказательств.

Как бывшего эксперта-криминалиста наиболее возмутил низкий уровень производства судебных экспертиз и качества подготовки заключений экспертов [краткий обзор экспертиз].

Подпись Блоцкого в силу простоты конструкции и отсутствия достаточных для идентификации признаков не подлежит исследованию либо решить вопрос об исполнителе не представлялось возможным. Но обвинение выбрало удобную позицию с удобными выводами. Ходатайство о проведении повторных экспертиз или вызове эксперта на допрос отклонены без обоснования.

[адвокат Шелупахин приводит доводы относительно несостоятельности проведенных экспертиз, а также доводы по другим эпизодам обвинения аналогичные ранее озвученным адвокатом Каратаевой].

“Прошу проявить объективность и справедливо оправдать подсудимого Карамзина, прекратив в отношении него уголовное преследование, восстановив его в поруганных правах и добром имени”, – сказал в заключение адвокат Шелупахин.

Слово подсудимого Карамзина (начало)

Дело должно быть прекращено

В своем выступлении Карамзин заявил:

Хотел бы воспользоваться правом в прениях анализировать доказательства. Не буду повторять доводы из выступления адвоката Шумилова, доводы моего ходатайства о прекращении уголовного дела по эпизоду части статьи 159 и судебную практику, согласно которой установленные Черемушкинским районным судом по гражданскому делу обстоятельства не должны быть преодолены таким незаконным способом, который предпринимается в настоящем деле. Обвинение не только использует незаконный способ преодоления преюдиции, но и делает ненадлежащими методами, в том числе сомнительными заключениями экспертиз.

Дело должно быть прекращено в связи с наличием судебного акта по гражданскому делу, однако я вынужден анализировать показания Блоцкого – единственное (наряду с ненадлежащими заключениями экспертов) доказательство, подтверждающее мою вину.

К суждениям Блоцкого необходимо относиться критически, очевидно, он преследует цель уклониться от исполнения вступившего в законную силу решения суда о взыскании с него денежных средств.

Кроме Блоцкого, никого другого, кто бы знал меня до ареста и мог бы в суде подтвердить доводы оперативных сотрудников и негативные характеристики из справок подчиненных Дорофеева, кто бы свидетельствовал о нарушении мною закона, за два года обвинение не нашло.

В соответствии с концепцией Европейского суда по правам человека, который задает тренды в области защиты прав человека, если человек помещается в следственный изолятор, то есть в условиях лишения свободы, по такому комичному обвинению, как обвинение в мошенничестве против Блоцкого, и совершает какие-то другие преступления (которые я не совершал), он подлежит освобождению от ответственности за эти преступления, поскольку это государство его поместило в изолятор.

Целое управление ФСБ за 50 лет жизни не нашло у меня никаких преступлений, и смогло обвинить только в том, что мой представитель слишком настойчиво взыскивал с Блоцкого денежные средства. Противоречивые и недостоверные показания сотрудников СИЗО, никогда ранее меня не видевших, даны под шаблон для того, чтобы скрыть административные правонарушения и другие преступления, которые совершены в отношении меня в период моего нахождения в СИЗО.

Возглавляет “плеяду” свидетелей следователь Николаев, которому я якобы воспрепятствовал 19 июня 2019 года осуществить следственные действия. Но, как выяснилось, никакого следственного действия он не совершал, протокола не составлял, а составлял какой-то иной документ, который протоколом не является, однако положен в основу предъявленного мне обвинения.

Ложь и уловки Блоцкого

Доводы о противоречиях в показаниях Блоцкого я перед его допросом представил суду и просил суд и обвинение в ходе допроса свидетеля устранить эти противоречия. Суд эти доводы проигнорировал. Вынужден сейчас все эти 64 листа тезисно повторить, потому что другой возможности сделать это у меня в ходе судебного следствия не было.

В нарушение требований УПК в обвинительном заключении не указан предмет доказывания и установления. Прокурор, выступая в прениях, не скорректировала обвинительное заключение, не исправила огрехи, ограничилась стандартным набором фраз, не указала, каким конкретно способом – обманом или злоупотреблением доверия – Карамзин заверил Блоцкого в том, что Копелев готов предоставить Блоцкому денежные средства в размере 115 тысяч долларов, какими мотивами руководствовался и какие цели преследовал Карамзин, заверяя Блоцкого, что Копелев готов предоставить Блоцкому 115 тысяч долларов, и потом фактически лично предоставив ему эту сумму, не обсуждая с Копелевым.

Также нет ответа на вопросы, какие обстоятельства способствовали формированию у Блоцкого убеждения в том, что с Карамзиным у него сложились отношения, позволяющие обратиться к нему с просьбой выступить посредником в получении денег и впоследствии не брать у него расписку в получении возвращаемых денег – 85 тысяч и 30 тысяч долларов; какие обстоятельства, мотивы и цели заставили Карамзина и Блоцкого заключить задним числом (после получения Блоцким денег) договор займа на 115 тысяч долларов, датированный 20 июня 2007 года; чем обусловлены обстоятельства абсурдных условий сделки по приобретению Блоцким загородного дома, когда Блоцкому якобы понадобилось 115 тысяч долларов на минимальный срок в несколько дней.

Блоцкий лжет о том, что не помнит обстоятельств знакомства с Карамзиным. Блоцкий на предварительном следствии рассказывал одну версию событий, а в судебном заседании рассказал абсолютно другую версию. Но после нескольких часов изложения второй версии в суде Блоцкий на вопрос прокурора и защиты сказал, что он поддерживает свои показания, которые даны на предварительном следствии.

На предварительном следствии Блоцкий лгал, когда утверждал, что он не помнит обстоятельств знакомства с Карамзиным, а его ложь не опровергнута, потому что обвинение проигнорировало исполнение обязанности доказать, выявить и указать в обвинительном заключении обстоятельства знакомства и общения Карамзина и Блоцкого, которые способствовали якобы совершению мошенничества в отношении Блоцкого путем обмана или злоупотребления доверием.

На стадии судебного разбирательства ни обвинение, ни суд этих вопросов Блоцкому не задали.

По словам Блоцкого, он якобы пришел ко мне, чтобы найти 115 тысяч долларов на покупку дома. Однако мог ли Блоцкий искать деньги у истцов, которых он еще несколько месяцев назад обвинял в том, что они к нему предъявили иск о взыскании ранее полученных Блоцким средств по договору с компанией “Танзанит холдингс”? В моем распоряжении имеется копия распоряжения Блоцкого в Измайловский районный суд: Блоцкий занимал позицию, что он вообще меня не знает. И при допросе на предварительном следствии Блоцкий умышленно скрывал взаимоотношения с Карамзиным, которые начались в феврале 2006 года, с участием компании «Танзанит холдингс». Материалы по иску компании «Танзанит холдингс» приобщены к материалам дела, надеюсь, суд даст им оценку.

В основу обвинительного заключения положено утверждение, что Карамзин является посредником Копелева. Но Блоцкий обманывает, утверждая, что воспринимал меня в качестве посредника в получении займа у Копелева, а при очной ставке Блоцкий не решается назвать точную дату знакомства.

Заявление Блоцкого о том, что полученные от Карамзина 115 тысяч долларов он воспринимал как деньги, предоставляемые Копелевым, ложь. В протоколах допроса Блоцкого от 29 сентября 2015 года и от 9 апреля 2016 года Блоцкий говорил, что деньги на покупку дома ему нужно было положить в банковскую ячейку на депозит под намечающийся договор о покупке дома. Но в суде Блоцкий на вопросы, где была банковская ячейка и договор этой банковской ячейки, а также депозит, он отвечает «не помню». Также Блоцкий в судебном заседании переданные продавцу дома деньги называет по-разному: залогом и задатком. Обвинение не заинтересовало, где эти все договоры, банковская ячейка, депозит, залог или задаток.

Сделки должны быть заключены в простой письменной форме. И если ты ты кому-то отдал депозит, залог, задаток, то либо у тебя остаются следы от этого договора, либо ты, как минимум, можешь вспомнить, где находился банк, куда ты вкладывал эти деньги, депозит, и как звали человека, с которым ты заключал письменный договор. Ни того, ни другого, будучи допрошенным в судебном заседании, Блоцкий нам не сообщил. В том числе даже не сообщил примерно, где находится дом.

Блоцкий по-разному называет место встречи с Карамзиным для передачи 115 тысяч долларов: на допросе 29 сентября 2015 года – кафе «Сим-сим», 9 апреля 2016 года кафе – «какое-то» кафе на метро «Баррикадная», на очной ставке 13 декабря 2018 года – в районе станции метро «Краснопресненская» (станции находятся рядом, но это уже другое описание).

Версию о том, что 115 тысяч долларов – деньги Копелева, Блоцкий выдумал 4 февраля 2015 года. До этого момента во всех своих многочисленных обращениях в суды и правоохранительные органы с 2009 года он об этом не говорил, а придумал это только для того, чтобы объяснить, почему не взял с Карамзина расписку о том, что он вернул Карамзину 30 тысяч долларов, хотя договором получение расписки было предусмотрено.

Версия обвинения о том, что Блоцкий считал, что берет у меня деньги Копелева, не доказана, противоречит объяснениям самого Блоцкого, которые в судебном заседании исследованы.

В своих показаниях суду я пояснил, что Копелев отрицает факт передачи займа Блоцкому, не имеет отношения к этим деньгам, что подтверждено показаниями свидетелей Пелешко, Шустова, Кокаева, которые допрошены в судебном заседании. Таким образом, версия обвинения о том, что это деньги Копелева, не доказана.

Попытка вовлечения Копелева – уловка и попытка мошенничества Блоцкого: он понимает, что Копелев – солидный человек, не захочет участвовать в конфликте с известным журналистом и поэтому попросит Карамзина не взыскивать деньги с Блоцкого.

Блоцкий лжет о том, что возвратил Карамзину 30 тысяч долларов наличными, а обвинение согласилось с версией Блоцкого и утверждает, что с 19 по 30 июля Блоцкий передал наличными 30 тысяч долларов Карамзину. Не указано, каким конкретно образом я обманул или злоупотребил доверием Блоцкого, когда я не выполнил пункт 5.2 договора займа и не выдал расписку в получении 30 тысяч долларов, что предусмотрено договором. В каком месте и в какое время Блоцкий возвратил 30 тысяч долларов? Почему возникли такие доверительные отношения? Почему в факсе Копелеву Блоцкий ничего не говорит об этих 30 тысячах? Почему в ходе судебного разбирательства в Черемушкинском суде Блоцкий не сказал, что он по доверенности занимал у Копелева и вернул истцам 30 тысяч?

Блоцкий противоречит себе, когда по одной версии, у него были доверительные отношения с Карамзиным, поэтому он попросил у него достать деньги и не взял с него расписку в получении 30 тысяч долларов, однако при этом из-за недоверия к Карамзину отправил факс Копелеву о том, что деньги вернул.

Обвинение верит Блоцкому, что у него на счету было 115 тысяч долларов: никаких подтверждений тому, что у него были деньги, из которых бы он рассчитаться с Карамзиным, нет.

Карамзин напомнил о ряде других своих доводов, которые приводил ранее и которые в письменном виде передает суду: об аудиозаписи, сделанной Блоцким 17 июня 2014 года в суде и которая лишь подтверждает позицию Карамзина; о его просьбах к следствию провести экспертизу подлинности подписи Блоцкого на договорах и привлечь Блоцкого к уголовной ответственности за заведомо ложный донос, который выразился в обвинении Карамзина в использовании фальшивого доказательства по гражданскому делу; о просьбе проверить Блоцкого на детекторе лжи; о том, что в ответ на факс от Блоцкого Копелев ничего не ответил Блоцкому, что свидетельствует о том, что никаких отношений у Копелева с Блоцким не было.

На этом судья объявила перерыв до 11 часов завтрашнего дня.