“Под жестким натиском в классических русских традициях”. Судебное заседание по делу Карамзина и Портного 6 апреля 2021 года

Правосудие по делу Кантемира Карамзина окончательно превращается в фикцию. Судья Лилия Баранова грубо пытается навязать обвиняемому адвоката. Вскрываются новые подробности провокации ФСБ и «курьера Димки» из СИЗО №8. Кантемир заявляет, что сергиево-посадскому судье сверху дали карт-бланш на беспрецедентные нарушения закона.

На слушаниях в суде Сергиево Посада 6 апреля 2021 года был произведен допрос свидетеля защиты, продолжено исследование доказательств защиты по делу и состоялся допрос подсудимого. На заседании дважды прозвучали возражения на действия председательствующего и было сделано заявление об отводе судьи.

Спор об участии в заседании адвоката

Заседание началось с того, что судья поставила вопрос о возможности проведения судебного заседания в отсутствие адвокатов Карамзина.

Карамзин предложил использовать время отсутствия его адвокатов для завершения ознакомления с вещественными доказательствами и материалами дел подсудимых, о чем ранее судом были удовлетворены ходатайства.

Однако судья продолжала настаивать на срочном вызове адвокатов, а затем на участии в заседании адвоката Шелупахина, прибывшего в суд. Однако Карамзин накануне отказался от услуг Шелупахина. Судья же в резкой и грубой форме продолжала настаивать на том, чтобы адвокат Шелупахин участвовал в заседании в качестве защитника Карамзина, против чего Карамзин высказался однозначно и категорически.

Шелупахин после объявления судьи о начале заседания возразил, что не может участвовать в связи с отказом Карамзина от его услуг, судья потребовала письменное заявление, которое Шелупахин готов был предоставить позже. Однако судья требовала немедленно предоставить ей письменное заявление. Карамзин попросил суд не навязывать ему адвокатов и заявил, что письменное заявление он вчера вручил адвокату Шелупахину, суду он предоставлять письменное заявление не должен.

“Уважаемый суд, вопрос этот не обсуждается вообще в уголовном процессе, потому что я сам определяю, какому защитнику явиться, какому нет. Соглашение с адвокатом расторгнуто вчера вне рамок судебного заседания точно так же, как и было заключено. Когда я заключал соглашение с адвокатом, я у суда разрешения не спрашивал. Точно так же, когда я расторг вчера соглашение в 18.00, убедившись в отвратительном качестве работы адвоката, я его расторг. Адвокат Шелупахин, как и любой другой адвокат, не имеет права просто так прийти сюда, сесть и навязывать мне свои услуги. Соглашение было расторгнуто вчера. Заявление я суду подавать не должен и не имею на это право. Это мои отношения с адвокатом. Адвокат, подтвердите, что письменно заявление есть”, – сказал Карамзин.

Несмотря на подтверждение со стороны Шелупахина судья заявила, что не отпускает адвоката и что не имеет права покинуть зал судебного заседания без ее разрешения (“можете созвониться с вашей комиссией по этике и уточнить”).

По настоянию судьи адвокат Шелупахин сделал звонок в зале в Адвокатскую палату, чтобы получить подтверждение, что он должен покинуть заседание.

Судья же продолжила настаивать на немедленном предоставлении ей или написании письменного заявления об отказе Карамзина от адвоката Шелупахина.

Судья поставила на обсуждении сторон вопрос об уведомлении адвокатского образования о том, что адвокат Шелупахин без представления каких-либо заявлений от Карамзина фактически отказался от его защиты.

На это адвокат Портного Каратаев возразил, отметив, что доверитель отказался от услуг адвоката Шелупахин, о чем недвусмысленно заявляет, и это занесено в протокол судебного заседания.

Адвокат Портного Левановский поддержал мнение своего коллеги Каратаева и сказал, что адвокат Шелупахин ведет себя в соответствии с кодексом профессиональной этики и в соответствии с разъяснениями, полученными в адвокатской палате.

В итоге судья постановила вопреки позиции защиты уведомить соответствующее адвокатское образование о действиях адвоката Шелупахина, адвоката Шелупахина освободить от дальнейшего участия в процессе.

Далее судья поставила вопрос о продолжении судебного заседания. Карамзин заявил, что руководствуясь статьей 53 уголовно-процессуального закона в течение пяти суток им будут избраны новые защитники либо решен вопрос с существующими защитниками, относительно причин неявки которых – уважительные они или нет – он сейчас ничего не знает.

Судья отложила заседание на несколько часов для явки кого-либо из адвокатов Карамзина.

“Так получилось, что я могу ответить”. Допрос свидетеля Гаджиева

После перерыва (в суд прибыл адвокат Карамзина Чередов) судья заявила о допросе явившегося в суд свидетеля [оперуполномоченного оперативного отдела СИЗО №8] Гаджиева, приглашенного по ходатайству защиты.

Однако Карамзин попросил заявить ходатайство и предоставить перерыв для совещания с защитником. Вновь возникла конфликтная ситуация, поскольку судья стала настаивать на допросе, угрожая его отменить, если защита не приступит к допросу немедленно. Карамзин попросил сделать заявление о возражении на действия председательствующего, но судья начала допрос Гаджиева, отложив заявление о возражении.

Отвечая на вопросы Карамзина, Гаджиев рассказал, что участвовал в обыске 17 октября 2019 года в камере Карамзина и впервые увидел телефон iPhone 8 в руках сотрудника УФСИН Щепеткова, который обнаружил его в шкафчике (тумбочке) для личных вещей. Гаджиев не знает, был ли телефон включен, была ли в нем сим-карта, какой у телефона был уровень зарядки аккумулятора. В процедуре упаковки телефона после обыска Гаджиев не участвовал. В обыске участвовало семь человек – пятеро сотрудников СИЗО №8 и двое – сотрудники УФСИН по Московской области.

Судья сняла вопрос Карамзина Гаджиеву с просьбой охарактеризовать сотрудника СИЗО №8 Зуева.

Гаджиев также рассказал, что видел, как Карамзин входил в следственный кабинет на свидание с адвокатом и следователем, при этом при нем была сумка, по размерам схожая с сумкой Nike, которую Карамзин продемонстрировал Гаджиеву в зале суда.

Во время допроса Гаджиева Карамзиным судья снимала многие вопросы (“Есть такой вид дисциплинарного воздействия, как беседа?”, “За что 18.02.21 года Карамзин был водворен в карцер?” и другие).

Отвечая на вопросы адвоката Каратаева, Гаджиев рассказал, что участвовал в обыске по распоряжению замначальника СИЗО №8 Харчева, вел запись обыска на видеокамеру не сразу, а после того, как ему камеру передал кто-то из сотрудников (кто это был, он не помнит). Гаджиев также сказал, что не до конца обыска находился в камере.

На вопрос адвоката Портного Левандовского, почему на видеозаписи нет момента обнаружения телефона, Гаджиев ответил:

“Так получилось, что я могу ответить”.

Возражение Карамзина на действия председательствующего

После допроса Гаджиева, Карамзин заявил:

“Председательствующая нарушает право на защиту, которое выражается в том, что перед допросом свидетеля подсудимый нуждался в консультации с адвокатом, присутствующим в зале судебного заседания, поскольку, как было озвучено, свидетель прибыл неожиданно, его прибытие планировалось в разные судебные заседания. И допрос свидетеля предполагался с участием других защитников Карамзина. К компетенции адвоката Чередова не относится допрос свидетелей, у Карамзина несколько защитников, каждый из которых имеет свою определенную конкретную компетенцию. Вместе с тем, председательствующая полагает, что ни личность защитника, ни его квалификация, ни его опыт не имеют никакого значения и считает, что подсудимому достаточно консультироваться с любым человеком, любым адвокатом, независимо от его опыта и квалификации. Я считаю, это нарушение права на защиту, которое выразилось в том, что допрос свидетеля Гаджиева был произведён некачественно.

Точно так же возражение вызывает поведение председательствующей, связанное с отказом предоставить время для перерыва для консультации с прибывшим защитником, поскольку вчерашнее судебное заседание закончилось по окончании рабочего дня, сегодня днём подсудимый не имел возможности встретиться с защитником и обсудить тактику допроса свидетеля Гаджиева. Вместе с тем, даже в предоставление возможности этого короткого перерыва председательствующая отказала, что также, по мнению подсудимого, незаконно”.

Продолжение исследования доказательств защиты по делу

После допроса свидетеля Гаджиева судья объявила о продолжении исследования доказательств защиты по делу.

Карамзин заявил ходатайство о 15-минутном перерыве, необходимом защите для формирования доказательств, которые будут представлены суду. Заседание было начато со значительным опозданием по вине суда, и подсудимый не имел возможности согласовать свою позицию с защитником Чередовым, сказал Карамзин.

Прокурор возразила, заявив, что “в настоящее время происходит затягивание уголовного процесса”, кроме того, по ее мнению, “у подсудимого в следственном изоляторе есть возможность для общения со своими защитниками”.

Судья отказал в удовлетворении ходатайства Карамзина, заявив, что “вчера подсудимому неоднократно предоставлялась возможность консультироваться со своими защитниками”.

Возражение Карамзина на действия председательствующего

Карамзин заявил возражение на действия председательствующего:

“Полагаю, что постановка председательствующей самого вопроса так, что свидетели есть или нет, она подразумевает, что защита обязана представлять свидетелей. (…) Уважаемая председательствующая пытается навязывать стороне защиты порядок предоставления доказательств путем постановки наводящих вопросов, задавая вопрос так, имеются ли свидетели. Защита сама определит, какое доказательство письменное или другое исследовать”.

Судья объявляет о переходе к допросу подсудимых

Далее судья стала настаивать на переходе к допросу подсудимых, однако Карамзин попросил заявить ходатайство об исследовании вещественных доказательств, справки и иных документов, поступивших из следственного изолятора, в частности, письма судье [Барановой] Сергиево-Посадского городского суда от 25 марта 2021 года.

Судья отказала в ходатайстве, а на просьбу Карамзина возразить на действия председательствующего по данному конкретному действию сделала ему замечание “за пререкание с председательствующим” предупредила за еще одно замечание удалением из зала заседания.

Далее Карамзин заявил, что у него есть еще ходатайства, однако судья объявила о переходе к допросу подсудимых и обратилась к Портному.

Портной попросил пять минут на совещание с его защитниками, но судья проигнорировала его просьбу.

Однако сторона защиты поставила вопрос об отсутствии у Карамзина защитника и невозможности по этой причине проводить допрос подсудимых. Карамзин заявил, что его соглашение с адвокатом Чередовым расторгнуто до начала допроса Портного, он передал ему соответствующий документ в письменном виде, но для написания заявления об этом на имя суда требуется новый адвокат, который должен быть предоставлен по статье 51 УПК.

Судья посчитала, что допрос подсудимого Портного может быть в таком случае продолжен.

Показания Портного

После вопроса адвоката Портного Каратаева рассказать об обстоятельствах, которые известны Портному по предъявленному ему обвинению, Портной зачитал подготовленные им письменные показания.

Зуев – гендиректор ООО СК “Гарантстрой”, но не сотрудник СИЗО

В них Портной рассказал, что 14 октября 2019 года от адвоката Александра Белова, защитника Карамзина, получил пакет документов, полученных Беловым от Карамзина, но кто передал папку с документами Белову, Портной не знал.

В папке Портной обнаружил рукописную записку от Карамзина, которая адресовалась Портному и была похожа на предыдущие такие же записки Портному от Карамзина. В записке была просьба передать 50 тысяч рублей и мобильный телефон марки Apple iPhone 8 сотруднику СИЗО №8 Дмитрию, также был указан номер его мобильного телефона и просьба прикрепить магниты к чехлу и зарядному устройству. Портной подчеркнул, что позднее при допросе от 23 января 2020 года он сообщил, что в записке не было указано передать телефон сотруднику СИЗО №8, а было указано передать телефон и деньги Дмитрию Зуеву.

Ранее из записок Карамзина Портной знал Дмитрия Зуева исключительно как генерального директора ООО СК “Гарантстрой”. В показаниях сразу после задержания Портной назвал Зуева сотрудником СИЗО №8 только со слов оперативных сотрудников, которые его задерживали при передаче телефона и денег.

Предположение после убеждения со стороны оперативных сотрудников

Портной подчеркнул, что никто никогда не говорил ему, что телефон предназначается для Карамзина, а 50 тысяч рублей – оплата за услуги Зуеву. Это было его предположением, которое сформировалось в том числе и после убеждения со стороны задержавших его оперативных сотрудников.

Портной также уточнил, что при допросе 18 октября 2019 года ошибочно сказал об уничтожении им оригинала записки о передаче денег и телефона. Позднее адвокат Белов после опроса Портного изъял записку в доме Портного и Портной опознал ее.

В ранних показаниях Портной перепутал записки, так как записок с просьбой бытового характера было много. Портной уничтожил другую записку, ее фото имеется в телефоне, изъятом сотрудниками ФСБ, там же есть фото повторной записки, в которой сообщались подробности по поводу мобильного телефона.

Сообщения от псевдо-Карамзина

Портной также рассказал, что вечером 14 октября 2019 года ему написал некто, который представился Кантемиром [Карамзиным]. Позднее Портной понял, что это был не Карамзин. Тогда он принял его за Карамзина, поскольку Карамзин периодически писал ему из СИЗО №8. Псевдо-Кантемир пояснил, что в телефоне сломан микрофон, он может только писать сообщения, прислал повторную записку со схемой и пояснением, как надо закрепить магниты на корпусе телефона. Повторную записку Портной сфотографировал скриншотом экрана телефона и сохранил. У псевдо-Кантемира Портной уточнил, какой именно нужно купить iPhone, так как в записке этого не было указано, псевдо-Кантемир вернее написал, что iPhone 8, который я купил; именно iPhone 8, а не какой-то там другой телефон.

В тот же день с этого же номера Портной в ответ на его вопросы получил от псевдо-Кантемира инструкцию заменить адаптер от Apple на адаптер черного цвета для бытовых приборов и usb-шнур коричневого цвета. 15 октября 2019 года утром от псевдо-Кантемира пришло сообщение с изображением рукописного текста с пунктами от 10 до 12, чуть позже – сообщение с изображением пункта номер 20.

Скриншоты этих записок и переписок Портной сохранил в своем телефоне.

Переписку вели оперативные сотрудники

Портной подчеркнул, что оперативные сотрудники, следователь знают о том, что Портной получал инструкции по телефону, но они ни разу не спросили его о подробностях этой переписки, что свидетельствует о том, что они сами, а не Кантемир, вели переписку с Портным от имени Карамзина.

Портной заявил также, что его вывод о том, что переписку от имени Карамзина с ним вел Зуев или другие сотрудники подтверждается тем, что каким-то образом его телефон, который хранился у следователя, оказался “самопроизвольно дистанционно” сброшен до заводских настроек, о чем указано в протоколе от 7 ноября 2019 года.

“Очевидно, что “самопроизвольно” и “дистанционно” – это разные обстоятельства. Доказательств объективных и проверяемых того, что телефон сбросился самопроизвольно и дистанционно, в материалах уголовного дела нет”, – подчеркнул Портной.

Он также отметил, что в ходе переписки с 14 по 16 октября 2019 года псевдо-Кантемир написал Портному не брать с Зуева никаких расписок в передаче денег и выполнить его указания.

Инициатива о встрече для передачи телефона и денег исходила от Зуева

Впервые с Зуевым по телефону Портной разговаривал 14 октября 2019 года вечером. Дмитрий позвонил сам и сказал, что Портной должен был получить указания передать ему телефон и 50 тысяч рублей. Сказал, что надо срочно встретиться, хотя на тот момент у Портного не было денег и ему необходимо было выяснить, где взять деньги на покупку телефона и 50 тысяч рублей.

Портной отметил, что во время телефонных разговоров с Зуевым он не знал, что Зуев – сотрудник СИЗО №8, из текста записки Портной знал, что Зуев – генеральный директор ООО СК “Гарантстрой”. В разговоре от 14 октября 2019 года инициатива об организации встречи для передачи телефона и денег исходила от Зуева, Зуев не сообщал Портному, что он сотрудник СИЗО №8 и что по этой причине встреча возможна только в официальном порядке, тогда как их намечаемая встреча носит незаконный характер.

Портной подчеркнул, что Зуев сам назначал место и время встречи, сам звонил Портному, постоянно торопил Портного с покупкой телефона и поиском денег, 15, 16, 17 октября требовал, чтобы Портной привез ему телефон и деньги в Сергиев-Посад, хотя 14 октября говорил, что приедет за телефоном и деньгами в Москву.

Зуеву было известно, что Портной ведет переписку с псевдо-Кантемиром, и в один из разговоров Зуев сказал Портному:

“Тебе же Кантемир написал, что надо сделать срочно”.

Считал, что выполняет указания Карамзина

Портной рассказал также, что 14, 15, 16 октября обсуждал со своей матерью и супругой переписку с Кантемиром, который просил выполнить требование Дмитрия срочно. В итоге 16 октября 2019 года Портной купил телефон, блок питания и кабель для телефона за свои деньги, а 50 тысяч рублей взял частично свои, занял у матери и у супруги.

Портной не говорил супруге, что помимо денег везет на встречу с Дмитрием в KFC в Сергиевом Посаде купленный им телефон. Супруга, в свою очередь, не знала и не интересовалась тем, что Портной едет на встречу к Дмитрию, с которым они оба – Портной и его супруга – были знакомы при получении записок из СИЗО №8, однако оба они не знали, что Дмитрий является сотрудником СИЗО №8.

Портной повторил, что он считал, что выполняет указания Карамзина в результате умозаключения, основанного исключительно на его предположениях. Именно так Портной понял текст полученной им записки.

“На самом деле, как выяснилось, переписку со мной Карамзин не вёл. То есть не обращался с просьбой отдать Зуеву мобильный телефон и 50 тысяч рублей без расписки”, – сказал Портной.

В этот момент Портной попросил судью о перерыве в связи с усталостью зрения (у Портного удален один глаз), однако судья отказала в этой просьбе, заявив, что свои показания Портной может давать устно, без обращения к подготовленному тексту, который может передать суду.

Портному пришлось продолжить.

Не мог отказать в просьбе Карамзину

Портной сообщил, что при допросе 18 октября 2019 года и 23 октября 2020 года Портной указывал, что Дмитрий [Зуев] в ходе разговора сообщил ему, что его действия уголовно наказуемы. Портной пояснил Зуеву, что он это понимает и осознает, однако поскольку Карамзин для него многое сделал, он не может отказать ему в его просьбе. Портной добавил, что из содержания разговора 17 октября 2019 года с Дмитрием следует, что встреча состоялась по инициативе Зуева и при его понуждении Портного прибыть на встречу и привезти телефон и деньги, и ни до, ни после встречи Зуев не сообщал ему, что он является служащим СИЗО №8, Портной об этом не знал.

Не знал, что из СИЗО нельзя звонить

“Зуев не вёл разговоры как служащий СИЗО до того, как оперативные сотрудники сообщили мне, что Зуев является служащим СИЗО, я воспринимал Зуева исключительно как генерального директора ООО СК “Гарантстрой”, я не обращался к Зуеву с просьбой передать телефон Карамзину и не просил сделать это за вознаграждение. Зуев не сообщал мне, что принимает у меня деньги, чтобы передать Карамзину, что передача является незаконной. Следует отметить, что мне никогда не было известно, что заключенный СИЗО не имеет права звонить по телефону. Я много раз слышал, что люди из СИЗО звонят своим родным, в том чисте и Карамзин неоднократно мне звонил и писал из СИЗО, начиная с апреля до начала октября 2019 года. У Кантемира часто менялся телефон, иногда он мог только писать, а не звонить голосом. Как пояснял мне сам Кантемир, у него нет своего телефона, на который можно ему звонить, он только может сам звонить и писать с того телефона, который сам может попросить внутри СИЗО у сотрудников или с общих телефонов, которые для всех. Тогда я думал, что личный телефон в СИЗО нельзя иметь, но можно пользоваться телефоном, который разрешен администрацией СИЗО, или теми телефонами, которые дают сотрудники СИЗО. Сейчас, когда я сам уже почти 18 месяцев сижу в СИЗО, я могу подтвердить, что иметь в СИЗО личный телефон достаточно проблематично. Когда мне необходимо позвонить, я точно так же, как и Кантемир, ищу телефон у сотрудников СИЗО или прошу передать мне один из тех, которые официально находятся внутри СИЗО для пользования заключёнными. Теперь я уже и сам неоднократно, в том числе и по видеосвязи, звонил своим друзьям, [супруге] Анне и своей маме. Также в январе и в феврале 2020 года я многократно созванивался с Кантемиром в СИЗО №8. По моему мнению, в данном судебном процессе нет столь наивных людей, которые будут делать вид, что это невероятное событие, что заключенные звонят по телефону, тем более не думаю, что суд назовет фантазером президента России, который совсем недавно об этом говорил публично. Я повторю, что ни тогда, ни когда мне звонил Кантемир, ни сейчас я не знал и не знаю, что является незаконным пользование телефоном, который дает заключенному сотрудник СИЗО. Это не дело заключенного – анализировать. Раз дают – значит законно. Совсем недавно мне лично давали позвонить моей супруге Анне в кабинете начальника СИЗО. Откуда мне знать, законно это или нет? Точно так же я никогда ранее, в том числе и сейчас, получив опыт в СИЗО, не знаю и не слышал, что стоимость услуги за пронос телефона в СИЗО составляет 50000 рублей. Это огромная сумма. Таких цен не было тогда и нет сейчас. На период событий с 14 по 17 октября 2019 года я вообще не знал о такой услуге, я думал, что есть только услуга дать позвонить заключенному со своего телефона”, – сказал Портной.

Версии о причинах передачи телефона

Портной сообщил также, что у него было несколько версий, для чего телефон передается Зуеву и все они были основаны на догадках: для передачи Карамзину, как подарок Зуеву для того, чтобы Зуев периодически давал звонить Карамзину, для того, чтобы он передал его для общего пользования либо подарить начальнику СИЗО №8 Сильвестрову, чтобы Сильвестров давал звонить Карамзину, чтобы установить его в комнате свидания для звонков содержащихся в СИЗО №8 их родным по видеосвязи. Поэтому, считает Портной, понадобились для iPhone магниты – чтобы закрепить телефон на стене.

Не было оснований сомневаться, что Зуев берет деньги как гендиректор строительной компании

Портной заявил также, что не видел никакой разницы в передаче 50000 руб и телефона от передачи 180 тысяч рублей и других товаров по запискам, полученных от Зуева в период с 12 апреля 2019 года по 1 октября 2019 года. В ходе разговора 17 октября 2019 года с Зуевым Портной просил Зуева подумать, что и как сделать с телефоном, то есть оставил решение о том, как поступить с телефоном на усмотрение Зуева. Портной не сообщал Зуеву или кому-либо пароль от телефона, не устанавливал пароль на iPhone, не предлагал Зуеву взять телефон со стола или из рук Портного – Зуев взял телефон по своей инициативе. О деньгах Зуев заговорил первый по своей инициативе. Портной, по его словам, держал деньги в своих руках и надеялся, что Зуев от них откажется, так как Портной не хотел отдавать свои деньги. Портной не говорил Зуеву, для каких целей передаются 50000 рублей, поскольку сам Портной этого не знал, а только мог предполагать. Также Зуев никогда не говорил Портному, для чего он получает 50000 рублей.

“В уголовном деле нет доказательств тому, что я осведомлен о том, что 50000 рублей – взятка Зуеву за передачу телефона, в том числе и при разговоре 17 октября 2019 года мне Зуев об этом не говорил. Я не сообщал Зуеву, что 50000 руб я передаю ему от Карамзина, поскольку это были мои деньги. Зуев у меня не спрашивал, чьи деньги он у меня берет. Зуев не говорил мне, что передача 50000 рублей – незаконное действие. Также он не сказал, что получает деньги не в качестве генерального директора ООО СК “Гарантстрой”, у меня не было никаких оснований сомневаться в том, что Зуев забирает у меня 50000 рублей в качестве генерального директора ООО СК “Гарантстрой”. Я попросил Зуева передать ему 50000 рублей частями. Дело в том, что я хотел оплачивать услуги ООО СК “Гарантстрой” не разовым платежом, а мелкими суммами не более 10000 рублей по мере оказания услуг. Зуев отказал мне в этой просьбе. Я считал, что отказ в просьбе дать 50000 рублей частями говорит о том, что Зуев хотел получить предоплату за услуги ООО СК “Гарант-Строй” в размере 50000 рублей. Зуев приказал положить деньги в сумку, которую он подставил и сказал “Давайте!”. Если бы Зуев не приказал мне положить деньги в сумку, они бы так и остались у меня в руках, я очень не хотел отдавать свои деньги, поскольку на тот момент в моей семье вообще не оставалось денег на жизнь. Я собрал деньги в долг у мамы и моей супруги Анны, а также истратил свои деньги на покупку телефона. Зуев не сообщал мне, что уголовно наказуемыми являются мои действия. Он сказал, что боится уголовной ответственности и боится, чтобы я его не разоблачил. Я ему ответил, что не буду ничего против него предпринимать, так как все понимаю и осознаю, а Карамзин много сделал для меня, и я не могу отказать ему в этой просьбе. Именно так я и сказал в своих показаниях 18 октября 2019 года и 23 января 2020 года. (…) Со слов Зуева 17 октября 2019 года я понял, что Зуев боится ответственности за свои действия. После того, как Зуев забрал у меня 50000 рублей, он заявил: “Я сейчас немного очкую, чтобы вы меня с потрохами не свалили”. После моих пояснений о том, что я не буду его сдавать, заявил: “Просто если что, это – уголовка”. Очевидно, что Зуев не меня предупреждает об уголовке, а просит меня его не сдавать, в ответ на что я пояснил, что не буду его сдавать, поскольку ради Кантемира на все готов – то есть готов не сдавать Зуева, который делает что-то, за что боится”, – зачитал Портной.

Зуев обманывал, говоря о доверительных отношениях с Карамзиным

Далее Портной пояснил, что после разговора с Зуевым у Портного не было никаких оснований заподозрить, что он сделал что-то незаконное. Портной воспринимал Зуева как лицо номинальное и контролируемое начальником СИЗО и не мог предположить, что директор ООО СК “Гарантстрой” может быть действующим сотрудником и прапорщиком СИЗО.

Портной также сказал, что Зуев обманывал его, уверяя, у Зуева с Карамзиным доверительные отношения, и искусственно создавал условия доверительного общения, затрагивая личную тему и тому подобное.

Портной рассказал, что в показаниях от 23 января 20 года указывал, что выполнял получаемые через адвоката от Карамзина различные просьбы бытового характера: приобрел новый холодильник, мебель из магазина ИКЕА (стол, стул), телевизор, пылесос, три телевизора LG 24 MT, пылесос Dyson DC, матрасы на общую сумму 102,24 тыс руб., строительные материалы из магазина “Леруа Мерлен” на сумму 47292 руб. Портной неоднократно пытался осуществить доставку данных строительных материалов в СИЗО №8, но начальник СИЗО №8 Сильвестров принял решение их не брать.

Курьер Димка

Почти все записки о просьбах от Карамзина Портной получал от Зуева. В апреле 2019 года Кантемир позвонил Портному и сказал, что денежные расходы на благотворительность просит Портного производить только на основании его письменных записок, которые он будет передавать. С 12 по 30 апреля 2019 Портной впервые увидел Зуева, который подошёл к машине Портного в гражданской одежде и забрал у него заранее приготовленные бланки с печатью для оформления передач купленного Портным холодильника, который уже был передан накануне в СИЗО. Тогда Дмитрий Зуев просто подошёл к машине Портного в гражданской одежде и сказал: “Договора бланки привезли? Давайте мне”. Своего имени Зуев не назвал. В период с 1 по 10 мая 2019 в один из дней, когда Портной ожидал в машине возле СИЗО, Зуев подошел и протянул Портному в окно автомобиля записку о покупке мебели. На тот момент у Портного была возможность созвониться с Карамзиным, и Карамзин подтвердил необходимость выполнить просьбы по его письменным запискам, которые принесёт Дмитрий Зуев или кто-то по поручению Зуева.

В мае 2019 года Портной доставил в СИЗО купленную им мебель, при доставке мебели он встретил начальника СИЗО Сильвестрова, с которым начал обсуждать то, что я доставил мебель. Сильвестров был в курсе того, что Портной должен был привезти мебель, и сказал обратиться к сотрудникам окна передачи, которые приняли у меня мебель. С 25 мая 2019 года по 3 июня 2019 года Портной получил от Дмитрия аналогичным образом записки о покупке пылесосов и телевизоров. Купленные предметы Портной передавал через КПП СИЗО №8 сотрудникам, которые приходили за ними после того, как Портной сообщал Сильвестрову о привезенных товарах.

Также Зуев передавал Портному записку о покупке в СИЗО матрасов. Однажды Портной слышал, как начальник СИЗО №8 Сильвестров окликнул Зуева “Димка”.

Портной сообщил, что Зуев не производил на него впечатление генерального директора и он воспринимал его исключительно как курьера Димку, с ним Портной не знакомился и не называл ему своего имени.

Участие начальника СИЗО №8 в получении товаров

В третьей записке о матрасах впервые был указан номер генерального директора Зуева, однако Портной никогда по нему не звонил, поскольку в этом не было необходимости, схема доставки уже была отработана. Портной привозил товар к СИЗО и через КПП передавал начальнику Сильвестрову, с которым к тому времени был уже достаточно хорошо знаком. Сильвестров давал распоряжения о том, куда выгрузить товар. Портной с супругой оплатили заказ на матрасы в сумме около 104 тыс руб., но с доставкой матрасов возникла проблема. В итоге курьер передал матрасы сотруднику СИЗО Сараеву 1 июля 2019 года. 3 июня 2019 года Портной, согласно списку, полученному от Сильвестрова, покупал для СИЗО в магазине “Леруа Мерлен” стройматериалы на сумму 47292 руб, которые после нескольких неудачных попыток доставки с курьером пришлось вернуть в магазин. В июне 2019 года Зуев вынес Портному очередную записку о необходимости передать 600 тыс руб на ремонт в СИЗО №8 крыши, к записке были приложены реквизиты карты. По реквизитам данной карты по просьбе Портного было переведено 420 тыс руб.

В один из дней в период с 30 июня 2019 года по 9 июля 2019 года Зуев подошел к машине Портного и попросил его передать наличными 180 тысяч рублей из суммы в 600 тысяч рублей. В тот момент Портной созвонился с Карамзиным и он попросил Портного человеку, который подойдет, отдать без расписки 180 тысяч рублей. На следующий день подошел Зуев и Портной отдал ему конверт, в котором было 180 тысяч рублей.

Из бесед, которые Портной почти каждый свой визит в СИЗО вел с начальником Сильвестровым, Портному было понятно, что Сильвестров знает, что Портной передал 600 тысяч рублей. Также по указанию Сильвестрова в июне 2019 года кто-то из сотрудников СИЗО выдал Портному форму договора на предоставление матрасов, которую Портной подписал и отдал Сильвестрову. Также Портной сообщил, что в начале июня 2019 среди документов, которые адвокаты передавали ему для сканирования для Карамзина в архив, Портной видел бумагу о назначение Зуева генеральным директором ООО СК “Гарантстрой” и выписку из ЕГРН.

Воспринимал Зуева только как курьера Димку

В период с 20 сентября 2019 года по 26 сентября 2019 года Портной получил от Зуева записку о передаче обогревателей, которые также купил по накладной и передал их в СИЗО №8.

Портной также напомнил, что Зуев за все время общения с ним не представлялся сотрудником СИЗО №8, служебное удостоверение Портному не показывал, во время встреч с ним Зуев не был в форме сотрудника ФСИН, что подтверждается видеозаписями, которые были сделаны в ходе оперативных мероприятий. В показаниях после задержания Портной называет Зуева сотрудником СИЗО №8 только потому, что об этом ему сообщили оперативные сотрудники правоохранительных органов во время и после задержания.

До встречи с Зуевым в кафе KFC для передачи 50000 рублей и телефона Портной воспринимал Зуева только как курьера Димку, который приносил записки и не был похож на генерального директора строительной компании, а то, что Зуев – гендиректор ООО СК “Гарантстрой”, Портной понял, только когда увидел его в кафе KFC после нескольких разговор по телефону, первый из которых состоялся 14 октября 2019 года.

“Не признавал и не признаю, что передавал сотруднику СИЗО взятку”

Портной заявил, что никогда не признавался в совершение преступления по части 2 статьи 291.1 УК РФ. Он сказал, что в ходе допросов 18 октября 2019 года и 23 января 2020 года он дословно сказал: “Вину в совершенном мною преступление признаю полностью. В содеянном раскаиваюсь. Данное преступление было мною совершено, поскольку я многим обязан Карамзину, который в том числе является для меня отчимом, в связи с чем я не мог отказать ему в просьбе, о которой он меня попросил, поручив передать ему через Дмитрия мобильный телефон Apple iPhone 8, сим-карту, чехол, зарядное устройство и кабель”.

“Очевидно, что мое признание вины связано не с передачей денег, а с исполнением поручения Карамзина передать ему через Дмитрия мобильный телефон Apple iPhone 8, чехол, сим-карту и зарядное устройство. Я не признавал и не признаю, что в качестве посредника Карамзина передавал сотруднику СИЗО взятку в сумме 50 тысяч рублей. Я признавал и признаю свою вину в том, что в результате провокации я дал взятку в сумме 50 тысяч рублей Зуеву, которого воспринимал как генерального директора ООО СК “Гарантстрой”.

В заключение Портной сообщил, что никогда и никому не сообщал код-пароль от своего телефона, который при попытке его вскрыть злоумышленниками обнулился, и важные доказательства на нем не сохранились.

Вопросы Карамзина

Затем Портной, отвечая на вопросы Карамзина, рассказал, что 19 июня 2019 года видел, что адвокаты Карамзина Вельдин и Шумилов ожидают у входа в СИЗО №8. Портной подошел уточнить, в чем причина. К Портному через полчаса вышел сотрудник в форме, отвел его в сторону и сказал, обратившись к нему по имени, вошедший к СИЗО №8 ранее следователь Николаев попросил никого не пускать минут 20-30, потому что он хочет с поговорить с Карамзиным тет-а-тет. Через 20-30 минут вышел Николаев, у него был “воодушевленный”, “довольный” вид, красные щеки, и ушел.

Также Портной, отвечая на вопрос Карамзина, рассказал, что приобретенный им для передачи через Зуева iPhone 8 им не подзаряжался им после покупки и имел заряд не более 35 процентов.

Вопросы прокурора

После этого прокурор попросила огласить показания Портного, данные им ранее во время следствия. Адвокаты Портного Каратаев, Левандовский и Чередов возразили, не увидя оснований для оглашения данных ранее показаний.

Карамзин также отметил, что Портной дал подробные показания и пояснил противоречия в них с нынешней его позицией, а позицию прокурора Карамзин назвал попыткой затянуть процесс.

Однако судья постановила “в связи с наличием противоречий в показаниях Портного” огласить протоколы его допросов, проведенных ранее во время следствия.

Судья скороговоркой и с пропусками огласила показания Портного, которые он подробно проанализировал в своих показаниях на текущем заседании.

После оглашения судья задала вопрос, настаивает ли Портной на той трактовке, которую изложил на текущем заседании, и Портной заявил:

“Исключительно на ней, ваша честь, потому что те показания, которые я давал ранее, они были, во-первых, не дополненными, никаких противоречий я сейчас не услышал из того, что вы озвучили. Они были написаны с моих слов, но записывал следователь. Поэтому, я считаю, что они не были дополнены, на что я и указал именно сейчас. Я бы хотел еще приложить письменные показания, которые я сегодня озвучил суду”.

Суд с согласия сторон приобщил к материалам дела представленные письменные показания Портного.

Прокурор попросила Портного пояснить, в чем он раскаивался в данных ранее показаниях, если не считал себя виновным.

Портной сказал:

“Я не признавал и не признаю вину, что в качестве посредника Карамзина передавал сотруднику СИЗО взятку в сумме 50000 рублей. Обращаю ваше внимание, что ключевое слово – в качестве посредника. Потому что деньги были мои, что подтверждается выпиской с моей личной карты. Я признавал и признаю свою вину в том, что в результате провокации я дал взятку 50000 рублей Зуеву, которого воспринимал как генерального директора ООО СК “Гарантстрой“.

На вопрос прокурора, почему он не говорили в своих показаниях о провокации, Портной ответил:

“Меня не спрашивали, я был в растерянности, меня допрашивали около 15 часов, мою супругу взяли в прямом смысле в заложники сотрудники ФСБ, угрожая мне и моей семье. (…) Я повторяю: я растерялся, и мне не предоставили ни звонок моему адвокату, тем самым пояснив, что если я буду звонить своему адвокату, то у нас появятся большие проблемы. Адвокат нам только создаст проблемы. Так выразились сотрудники ФСБ. Могу назвать фамилии, если вам интересно”.

Вопросы судьи

Судья задала вопрос Портному:

“Так все-таки я не поняла: те взаимоотношения, которые касались передачи товарных ценностей в СИЗО в достаточно большом объеме и в достаточно большой промежуток времени. Зуев – это кто, кто занимался этим вопросом?”

Портной ответил, что на тот момент он предполагал, что это курьер “по запискам, по разным просьбам, передачам” и не вдавался в подробности о том, от какой он организации. Однако курировал его непосредственно начальник СИЗО, поскольку к Портному часто выходили сотрудники в штатском, открывали ворота, которые находятся напротив СИЗО, там находится одноэтажное здание складского типа, и Портной туда я часто привозил крупногабаритную технику, а Портного часто встречали люди в штатском и в форме.

Портной воспринимал их как подрядчиков, потому что, по его представлению на тот момент, в СИЗО много моментов, в которых требуется квалифицированная помощь рабочих, строителей и т.д.

Далее судья уточнила:и

“Вы сейчас, отвечая на вопрос прокурора, сказали, что признавали свою вину, что дали взятку руководителю ООО СК “Гарантстрой”. Правильно я поняла?”

Портной ответил:

“Нет, я сказал “руководителю ООО СК “Гарантстрой” в результате провокации”.

Судья:

“Ну денежные средства руководителю ООО СК “Гарантстрой Зуеву для чего вы дали?”

Портной:

“Ваша честь, на тот момент, так как у меня с Леонидом Николаевичем Сильвестровым были достаточно теплые доверительные отношения, неоднократно мы вместе обедали недалеко от СИЗО, раз 10 может быть, я не считал, если честно. Я это говорю к тому, что за две недели до 17 октября, когда меня задержали, за неделю, он объяснил, что у него есть желание обновить в СИЗО окна. То есть поставить новые стеклопакеты. Я сказал, что обсужу это с Карамзиным, на тот момент мы как раз спустя пару дней созвонились, я ждал от Леонида Николаевича реквизитов”.

Судья остановила Портного, сказав, что спросила его не о том и задала вопрос:

“Вы сказали, что дали взятку под действием провокации руководителю ООО СК “Гарантстрой”, что вы подразумевали под словом “взятка” в своих пояснениях сейчас?”

Портной:

“Ваша честь, на момент задержания оперативными сотрудниками ФСБ никто не показывал мне удостоверения Зуева. У него не было при себе удостоверения, он привез его только в Следственный комитет спустя 5–6 часов после моего задержания, в Балашиху. Тогда я сказал, что я согласен, что я по причине провокации дал взятку, если они так это преподносят”.

Портной также сказал, что после разговора с начальником СИЗО №8 Сильвестровым о замене окон на 350 тыс руб Портной воспринял сумму в 50000 рублей как аванс на замену окон в СИЗО №8.

Далее, отвечая на вопросы судьи, Портной сказал, что признал вину после того, как Зуев явился в Следственный комитет “в полной амуниции, с сотрудниками ФСБ, со своей корочкой и в форменном обмундировании”. И показания он дал под воздействием сотрудников ФСБ, давлением тем обстоятельством, что супруга Портного также может быть обвинена и задержана.

Первоначальные показания были даны Портным, по его словам, “под чистым натиском, жестким натиском во всех классических русских традициях“.

Судья переспросила:

“У вас показания были даны под воздействием сотрудников ФСБ?”

Портной ответил утвердительно.

Судья: “Вы желате об этом заявить?”

Портной: “Я подумаю над этим”.

В этот момент адвокаты Портного Каратаев, Левандовский и Чередов попросили объявить перерыв для на две минуты, чтобы разъяснить подзащитному правовые последствия сообщаемых им показаний.

После перерыва судья задала вопрос:

“Показания от 18 октября 2019 года, которые были оглашены по ходатайству прокурора, вы давали по принуждению?”

Портной ответил:

“Ваша честь, я подтверждаю их, меня ввели в легкое заблуждение, но я считаю, что незнание закона не освобождает от ответственности. И хоть это и была чистой воды провокация, что стало понятно впоследствии, но я считаю, что я должен понести соответствующее наказание, потому что повелся на эту провокацию”.

Портной также сказал, что подтверждает показания от 18 октября 2019 года, но делает акцент на тех развернутых показаниях, которые дал на текущем заседании и которые передал суду в рукописном варианте.

Портной также сообщил, отвечая на вопросы судьи, что о записке с распоряжением о передаче 50000 рублей и телефона, которая находится у него дома, он сообщил адвокату Белову, но не сообщил следователю Николаеву, потому что не доверял ему.

Заявление Карамзина об отводе судьи

После допроса Портного Карамзин попросил у суда разрешение сделать заявление об отводе судьи:

“Уважаемый суд, полагаю, что результаты сегодняшнего дня наглядно продемонстрировали наличие у председательствующего судьи по делу личной и иной заинтересованности в исходе дела, которая выражается в следующем.

Дело в том, что вчера адвокат Чередов меня уведомил о том, что у него сегодня имеются следственные действия в Главном следственном управлении, он не сможет прибыть. Вместе с тем, каким-то чудесным образом, адвокат Чередов оказался в судебном заседании не по моей воле. Я планировал, что сегодня мою защиту будут осуществлять другие защитники. Я полагаю, что появление адвоката Чередова вызвано внепроцессуальным воздействием судьи Барановой, которая, пользуясь наличием у нее каких-то личных контактов с адвокатом Чередовым, оказала на него давление. На мой вопрос, почему адвокат Чередов не осуществляет свои заранее запланированные действия в Главном следственном управлении, он пояснил, что по необъяснимым для него причинам эти следственные действия были отменены. Я практически уверен, что судья Баранова созвонилась с оперуполномоченными ФСБ, возложила на себя функции, не свойственные федеральному судье, умаляющие авторитет судебной власти, свидетельствующие о том, что она не осознаёт, что такое высокая честь судьи, воспринимает действительность через призму обязанностей оперативного сотрудника, взаимодействием с этими оперативными сотрудниками каким-то незаконным образом было осуществлено воздействие на сотрудников Главного следственного управления, которые отменили участие адвоката Чередова в заранее запланированных следственных действиях.

Кроме того, я полагаю, что судья Баранова по каким-то внепроцессуальным каналам общается с вышестоящим руководством из Московского областного суда, и полагает, что ей на такое беспрецедентное, не имеющее аналогов нарушение уголовно-процессуального закона дано разрешение вышестоящего руководства, так называемый карт-бланш, которое она реализует через призму своих внутренних убеждений, потому что любой карт-бланш находится в рамках нашего собственного восприятия исполнения закона и нашего собственного восприятия морали. Достаточно далеко раздвинула моральные и процессуальные свои рамки председательствующая по делу, неправильно воспринимает этот карт-бланш, демонстрирует очень повышенную личную заинтересованность, что в том числе и повлекло, что во вчерашнем судебном заседании прозвучало заявление адвоката Горгадзе, очень уважаемого человека, авторитетного общественного деятеля, еще раз говорю – человека, который два раза в год встречается с президентом Российской Федерации в рамках встреч Совета по правам человека, – который сказал “не надо превращать правосудие в фикцию”, “давайте тогда прекратим этот цирк”, “выдайте приговор и мы будем дальше действовать в процессуальном законе”. То есть такое впечатление, что правосудие в данном процессе превращена в фикцию оно возникло не только у меня, а также, как я уже апеллировал к мнению адвоката Горгадзе. Я бы предполагал, что председательствующей по делу нужно воздержаться либо протоколировать эти незаконные указания, которые она получает, потому что настанет такой период, когда ей придётся отвечать за ту личную заинтересованность, излишнее рвение, которое связано с неправильным пониманием миссии правосудия, которую она проявляет в настоящем деле. И прошу вас взять отвод, потому что после событий сегодняшнего дня, после ваших созвонов с оперативными сотрудниками, с вышестоящим руководством вы не можете продолжать производство по настоящему делу в качестве федерального судьи“.

Судья после оглашения заявления Карамзина об отводе судьи, ставя его на обсуждение сторон, поинтересовалась у адвоката Чередова:

“Извините, Сергей Геннадьевич, что я с вами сделала? (…) Как я на вас воздействовала сегодня?”

Чередов ответил, что он не знает, как судья на него воздействовали, а Карамзин попросил судью не допрашивать его адвоката, а также сказал что ответ адвоката Чередова был ответом в качестве свидетеля, и это нарушение интересов подзащитного.

Прокурор заявила, что обстоятельства, исключающие участие судьи по уголовному делу предусмотренному статьей 61 уголовно-процессуального кодекса, Карамзиным не указаны, поэтому отвод необоснован.

Судья объявила, что удаляется для принятия решения об отводе в совещательную комнату и огласит решение на заседании на следующий день.