ua

Врагов себе нажил моментально


«

Через два месяца рота заняла первое место в училище по внутреннему распорядку. Через полгода стала первой по дисциплине. Сейчас и вспоминать-то об этом страшно.

 Учеба и армия

Старшина Кантемир и анархичная рота


«

Расскажу одну историю, которую считаю одним из самых больших достижений своей молодости».

Будучи курсантом третьего курса высшего военного училища мне удалось усмирить недисциплинированную роту из 120 человек. Дело было так. Я перевелся из другого училища в Днепропетровск и попал в роту, которая за два года своего существования практически полностью потеряла представление о воинской дисциплине. В училище, откуда я пришел, меня считали неплохим сержантом, но здесь я еще никого не знал и лезть на рожон не собирался, хотя тот «пофигистский» образ жизни, который вели курсанты, меня, как человека дисциплинированного, тогда просто приводил в ужас. Мягко говоря, он был далеким от всех принципов высшего военного училища, где готовят офицеров. На зарядку выходило всего 5–6 человек, в казарме царила атмосфера студенческого общежития. Короче говоря, полная анархия! В качестве последней надежды на эту амбразуру бросили молодого офицера капитана Вадима Нестеренко. И вот он, видимо, заметив в новом курсанте лидерские качества и проявив мудрость настоящего руководителя, предложил мне стать старшиной роты.

Поначалу я отказался, но все решил случай. В один прекрасный день два курсанта поспорили на меня на рубль. Один из тех, с кем мы перевелись, утверждал, что «если Кантемир станет старшиной, рота забудет, что такое бардак». Второй снисходительно парировал: «Не таким рога обламывали». Я узнал об этом пари и разозлился не на шутку. Сработал какой-то тумблер, как говорят, заклинило.


«

Вообще, по натуре я человек не агрессивный, но, когда мне говорят, ты этого не сможешь, я шею сверну, но докажу обратное. Иду к командиру и соглашаюсь стать старшиной».


Следующий день был решающим. Готов приказ, шесть вечера, но ни командиры взводов, ни командир роты не расходятся по домам. Пригласили меня к себе. Спрашивают: кого, мол, из офицеров оставить тебе в поддержку? Я от поддержки офицеров отказался: или сегодня я сам, или никогда.

Хребет армейской дисциплины – сержанты. Естественно, в каждом взводе они были, но держать ситуацию под контролем не могли. Так что надежды на них не было.

В 22.30 начинается вечерняя поверка. Выбрал именно этот момент для «наступления», потому что психологически это самое тяжелое время в распорядке дня. Попробуй заставь одеться и построиться полусонных людей, которые уже давно отдыхают, а самое главное, давно забыли, что это, собственно говоря, такое вечерняя поверка.

Представьте себе картину. Кто-то смотрит десятый сон, кто-то курит в кровати, предаваясь мечтам, кто-то играет в настольный теннис, кто-то перебирает струны на гитаре. Где попало разбросаны вещи. Идиллия! Я одеваюсь в парадную форму. Брюки специально беру не галифе, а навыпуск, чтобы не было видно, как трясутся коленки. Кстати, у меня коленки дрожат всегда не от страха, а от нервного состояния. Включаю яркий свет и вторгаюсь в это полусонное царство, в котором свои законы и свои лидеры. Объявляю построение на вечернюю поверку. В ответ отовсюду послышались крики типа, уберите этого клоуна! На секунду отвернулся, выключили свет. Я снова включил. На этот раз полетел сапог с непечатными комментариями. Подошли ребята, начали популярно объяснять, куда я все-таки попал.

Начал искать слабое звено — пошел по казарме со списком, выбирая по физиономиям самых не агрессивных, и просил всего лишь одно: обозначить место построения. Позволял при этом даже сесть на стулья. И вот в том месте, где должно стоять вытянутое в струнку воинское подразделение, образовалось несколько живописных групп по 5–6 человек от каждого взвода. У остальных обитателей казармы эта процедура начала вызывать интерес. Процедура персонального сбора пошла еще успешнее, когда я по списку начал очень громко, чтобы невозможно было спать, оглашать фамилии и задавать вопрос: «Так, кто у нас не хочет участвовать в саботаже? Иванов? Ставим крестик». Сомневающиеся насторожились, было непонятно, куда клонит этот старшина. Тоже на всякий случай потянулись за отметкой. Проблему с выключением света я решил радикальней. Опять же по лицу (имен еще не знал) вычислил одного неформального лидера и, познакомившись, дружелюбно объяснил ему, что если свет еще раз погаснет, то я не буду разбираться со всеми, а направлю все усилия только на него персонально. Свет больше не выключался.

Таким образом я собрал человек по 15 от взводов и посеял сомнения в душах не отмеченных: чем все это закончится? Закончив на этом поверку, пошел и сел в кабинете командира роты (ключи специально попросил заранее). Тут на пороге нарисовалась делегация – человек 10 неформальных лидеров. Прибыли выяснить отношения. Не скажу, что мне не ведомо чувство страха, но такие ситуации добавляют адреналина в крови. Если вкратце, то разговор продолжался до шести утра. На попытки объяснить, что мол, мы установили здесь свои порядки, я отвечал одним. Мы — понятие абстрактное. Кто конкретно? Ты Семенов? То есть, ты хочешь сказать, что ты лично, Семенов, берешь на себя всю ответственность за происходящее в роте, а не я, Кантемир Карамзин, на которого возложена эта обязанность согласно устава. Ни один не ответил утвердительно. Я пообещал, что теперь поверка будет проводиться каждый вечер все два оставшихся года, пока я тут старшина. Разговор закончился на неопределенном: поживем-увидим.

Через два месяца рота заняла первое место в училище по внутреннему распорядку. Через полгода стала первой по дисциплине. Сейчас и вспоминать-то об этом страшно. Врагов себе нажил моментально. Шутка ли, вступить в открытую конфронтацию со 120-ю ровесниками, которые, в принципе, равны с тобой во всех правах. Все вместе должны выйти офицерами. Были случаи, когда особо ретивым и темную устраивали, и после выпускного головы в унитазе купали. Но тогда я был в азарте и шел до конца. Правда, несмотря на авторитарный режим, установленный в роте, я всегда уважал людей, которые говорят тебе в лицо то, что думают. Свободу слова не давил, никого никогда не унижал, говорил: «Настанет выпуск, тогда и побьете, а пока у вас такой вот мерзкий старшина Карамзин, будьте добры – в соответствии с уставом!»

Чем все закончилось? Никто меня потом не побил. Человек никогда не затаит ненависти, если к нему относятся справедливо. Я никогда не поступал по отношению к своим товарищам, подчиненным несправедливо и поэтому за свою судьбу не опасался. Более того, жизнь распорядилась так, что трое из тех, с кем я находился в самой жесточайшей конфронтации, в дальнейшем стали моими близкими друзьями. Такая вот история. Для кого-то может показаться несущественной. Но, думаю, каждому мужчине такое испытание пошло бы на пользу.


«

Из интервью «Крысы» были уверены, что я возьму 500 тысяч и сниму свою кандидатуру», «Камчатское время», 16.12.1999




Актуальный комментарий Кантемира,2015 год:

На двадцать лет выпуска, на встрече со своими бывшими сослуживцами я сказал: «Вы даже не можете себе представить, насколько мне сейчас стыдно, что я был настолько максимально требователен по отношению к вам. Не говорю, что допустил бы разврат, разгул и отсутствие дисциплины, но многое из армейского прямолинейного стиля руководства я бы уже не применял. Но в тот момент я считал, что надо круглое носить, а квадратное катать, потому что на этом строится армейская дисциплина и принцип единоначалия. Будучи уже взрослым человеком, я понимаю, что от этого максимализма бы отошел и действовал бы более мягкими методами.

Учеба и армия



Яндекс.Метрика